Николай Бенгин - Срочная помощь сексуальнозависимым

– Видел бы себя со стороны, – ухмыльнулся Федор, когда я вернулся на кухню. – Волосы дыбом, рожа красная. Ты погоди пугаться-то. Скажу, когда пора будет.

«Ведь давно хотел ружье завести, – с тоской думал я, наливая чайник. – От бандюков полиция есть, а от этих? Только ружье, и не чтоб грозить. Стрелять на поражение!»

– Ты это. Давай без экстремизма, – посоветовал Федор, – я же со спины вижу – вынашиваешь террористические планы. Лучше дай мне какую-нибудь чашку, а то мою разбили.

– Не твою! Это была моя чашка.

– Ну извини. Посуда бьется – жди удач. Значит, перестань дергаться и просто послушай. Никто тебя насильно в цех таскать не будет. Первый раз только не отвертишься, а дальше – просто. Не понравится – скатертью дорога, а понравится, так и жалеть не о чем. Совсем другой уровень, вот увидишь.

– Я вижу.

– Чего?

– Тебя.

На секунду мне показалось – в коридоре кто-то шебуршит, с трудом убедил себя, что послышалось. Все же не так просто по-тихому дверь открыть, когда ручка подперта. Хотя…

– Кое-кого клинит, – сообщил Федор после томительной паузы, – конкретно клинит, как заскорузлого монаха в планетарии. Ему про новые горизонты, а он… Может, сегодня день неудачный, или водочки надо, чтоб мозги прочистить? Значит, так. На первый сеанс тебя, как пить дать, сегодня и свезут. Это на самом деле установочная процедура, калибровка, проще говоря. Ты, скорее всего, ничего толком и не почувствуешь, и не запомнишь. Так только, общий настрой, да с докторшей познакомишься.

– Какой… настрой?!

– Самый основной: понравишься ли ты, друг мой? Это главное. Хозяйка кивнет – значит, в цех, а не кивнет – всю оставшуюся жизнь скучать будешь.

– А если мне не понравится?

– Не слыхал про такое, но, может, ты первый будешь. Так вот. На докторшу по-любому особо не западай. Это служка, мара. Умеет петь и вызубренный текст тарахтеть. Все. Больше ни к чему она не способная. У любой хозяйки такие служки есть, штук по несколько. Они все мары – близняшки.

– Значит, если вдруг я не захочу, никто приставать не будет?

– Точно.

– А погоди-ка, – я поставил чайник греться и развернулся к Федору, – значит, ты двум «Хозяйкам» служил? Сначала той – в лаборатории…

– Белая там была.

– …потом другой «Хозяйке»?

– В ГУМе Старшая правила, потом Белая ее подвинула, теперь, похоже, опять Старшая будет.

– Белая – это у которой ты подружку свою видел? А Старшая – где джакузи на дюжину мужиков?

– Джакузи – в ГУМе, неважно, кто там правит. Дай чашку-то. А подружка… что подружка…

– И которая лучше?

– Хозяйка-то? Это кому как. Лично я у Белой поднялся. Голосом стал. А это, друг мой, нехило! Это – связи, деньги, возможности. В двух словах: Хозяйка – всегда любовь. Почти всегда. Она разную любовь делать может: и телесную, и всякую, и не только свою. Любовь к начальству тоже она лепит. По секрету сказать: без нее это дело жидковато получается. А начальство-то, оно нервное на сей счет. Вот я на связи и был. Сухубус же не все напрямую говорит…

– Забавно, Федь. И о чем договаривались?

– Конечно. Сейчас я тебе и про «совсекретно», и «особой важности». Ты форму допуска какую имеешь? И сколько можно повторять, мое имя – Дергун.

– Ага. А сухубус – это кто?

– Хозяйка. Сухубус по-научному, или суккуб…

– Кто?!

– Вот ты вытаращился, – усмехнулся Федор. – Что? Не слышал про такое?

– А если серьезно?

– Куда ж серьезней. Ты что, думал, суккубы в средневековье остались? Типа рыцари, подземелья, привидения?

– Чего, правда что ли?!

– Между прочим, у них, у суккубов, свой прогресс. А как же. И медицина, и все дела. На месте никто не стоит. Помещения оборудованы. Рот закрой. Значит, вкратце: суккубы во все времена с людьми параллельно жили. Их немного просто. Но, считай, все древние империи – это к ним.

– Империи что, суккубы строили?

– Строили люди, но, как думаешь, почему одним удавалось, другим – шиш?

– Ага, – я попытался сосредоточиться, – а императоры потом этих суккубов – к ногтю, да?

– Наверно, бывало. Но с Хозяйками ссориться – себе дороже. Это все, кто надо, знают. Между собой-то дамочки на ножах, за территорию глотку перегрызут, но если что – общий привет.

– А ты как же, меж двух Хозяек?

– Как-как… Как видишь! Голосом навряд ли теперь останусь, и планы все побоку. Чашку дай. Закипел уже чайник-то.

Я механически достал из буфета чашку с блюдцем, потом чуть не налил кипяток себе на руку.

– А ч-черт! Нет, погоди, а эти твои… ну, подружка и остальные…

– Какие там подружки. Хозяйка, друг мой, только хозяйка. Ничего кроме. Ты заварку кинь все-таки. Во-от. Спасибо. Значит, что тебе, как новобранцу, знать надо? Первое: Луна, – Федор откинулся на спинку скрипнувшего стула и мечтательно прикрыл глаза. – Ночь, фонтаны серебра, соболиный мех на полу и… она! Да. Так вот, Луна. По ней ориентируйся. Если красуется – хорошо! Скрылась за облаком – пора на выход. Не дергаешься, не скулишь: «Почему?!». Спокойно дрейфуешь по течению. Ясно?

– Нет.

– Второе: любовь. Сам понимаешь, дело это творческое, поначалу сложное. Главное – не спеши. Представь, что тебе шестнадцать лет, но все равно не спеши. Вообще, расслабься по возможности. В самый первый раз, если что и будет, так, сплошная романтика. Потом – другое дело. Идеальная женщина без недостатков. Реально. У обычных-то баб то-се. Сначала вроде супер, а приглядишься – не совсем. Я уж про характеры молчу. Тут другое дело: и нрав, и все остальное идеально, причем всегда!

– А гроза с молниями? Ты говорил – озеро…

– А как же? Обязательно. Вот представь: идешь на свидание, надеешься на, сам понимаешь что. Но не уверен. Потому что Она невозможно хороша. Смотришь и не веришь, что с ней в эту ночь. А кругом гроза… – Федор открыл глаза и выпрямился. – Да, кстати. Тебе жениться надо будет.

– На ком?!

– Неважно. Я же говорил: Старшая любит, чтобы все носили кольца обручальные. С этим строго. Сама она, полагаю, из Британии родом. Какие-то заморочки все время на английские темы – замки там, парки, туманы… и обязательно, чтоб у каждого законная жена была.

– Извращенка, да?

– По поводу извращений. От тебя зависит. Есть на уме фантазии – узнаешь, друг мой, что такое приключения без тормозов. Опомниться не успеешь. Хм-м. К краю самому улетишь и за край тоже. Единственно, настоящей боли не будет. Так только, чуть-чуть, как во сне. Но со сном не спутать, конечно.

– Да за что ж нам счастье такое?! Сидела себе в Лондоне…

– Я слышал, в Пекине тоже цех есть, «Кремль» называется…

За окном разорались вороны. С этими птицами так бывает: сидят, каждая по себе, смотрят молчком по сторонам. А потом вдруг грандиозный скандал на ровном месте. Разборки с маханием крыльями, воплями, клюво-прикладством. Мы с Федором уставились в окно на вороний кипеж и не увидели, как в кухню вошла Она.