Джей Эм - Там, где начинается вселенная

Брэтали вздрогнул и открыл глаза. Всего лишь сон…

Остаток ночи он проспал без запоминающихся сновидений.

Вчерашний день надолго запомнится работникам родильного отделения джаракасской городской больницы № 18. Таких родов здесь ещё не принимали.

Началось всё более чем обычно. Утреннее сообщение о внезапно начавшихся родах. «Скорая» отправилась за роженицей. Каково же было изумление и замешательство врачей, когда этой роженицей… оказался мужчина. Уильям Ферелли, двадцати семи лет, маби, прошедший трансформацию три года назад.

Что и каким образом происходило в операционной, гадать не берёмся. Но в итоге счастливый отец… или лучше сказать – отцемать? – произвёл на свет здорового мальчика весом 3,2 кг, чистокровного маби.

Врачи, принимавшие роды, неохотно общались с прессой. Единственный комментарий удалось получить от доктора Мэй Хиллари, которая сообщила: «Это похоже на естественное кесарево сечение. Мышцы брюшной стенки самопроизвольно расходятся, ровно, как от разреза. Потом рана быстро заживает». О других аспектах процесса доктор сообщить отказалась, сославшись на соблюдение врачебной тайны.

Как выяснилось, случай с Ферелли – уже не первый. Первый в Джаракасе, но до того «отцематери» появились в Катакаране, Сейпио и Валла-Вэлиде. И конечно, на «родине» маби, в Седженто.

Вернувшись после работы в гостиницу, Сальваторе обнаружил, что его ждёт незнакомая женщина.

– Привет. Извини, что без звонка… – начала она, попытавшись взять инициативу в свои руки. Но Брэтали её прервал:

– Стоп, стоп, ты что, должна была мне звонить? Не припомню. Ты кто такая?

– Ингрид Саарен, корреспондент журнала «Панорама», – представилась она и улыбнулась своим большим ртом, показав ровные белые зубы. – Я не узнавала твой телефон. Наверное, его бы не дали…

– Не притворяйся, – перебил Брэтали. – В общежитии – дали бы. Просто я бы не захотел тебя видеть. Но личный визит не поможет. До свидания. У меня нет настроения трепаться непонятно с кем.

– Почему непонятно с кем? Хотя ты меня вряд ли помнишь. Я была на пресс-конференции.

Пресс-конференции регулярно проводили все компании. Главная цель – создать видимость, что технократия стремится держать граждан в курсе своих дел.

В «Мегалите» в конференциях по очереди участвовали специалисты разных отделов. Когда вновь пришёл черёд виртуальщиков, Инио, как всегда, собирался точно на казнь. Показушные мероприятия были ему в тягость.

– Инио, чтобы тебе лишний раз не мучиться, – сказал Стейниц, – может, мне взять с собой кого-нибудь из наших ребят? Сальваторе, например?

Главный виртинженер согласился на такой вариант с явным облегчением.

О Брэтали в то время уже написали материал в «Катакаранском вестнике». Какая-никакая, а известность. Вопросов ему журналисты задали не меньше, чем самому Стейницу.

Сосредоточившись на событиях того дня теперь, Сальваторе вспомнил эту девчонку из «Панорамы» – Ингрид Саарен. На пресс-конференции она довольно бойко его расспрашивала. Он ещё обратил тогда внимание на её манеру держать голову, задрав подбородок. Иначе она толком ничего не разглядит – огненно-рыжие кудряшки на затылке острижены коротко, а спереди оставлены длиннее, лезут в глаза.

– Помню я тебя. Только это значения не имеет. Одного раза с меня хватило. Больше никаких интервью.

– Слушай, Брэтали…

– Сальваторе. Для тебя – командор Сальваторе.

– Да ладно, ты же не технократ! Мы оба не технократы и не ортодоксалы. Не будем цепляться за формальности.

Брэтали смерил её долгим взглядом. Одета не шикарно, зато по последней моде. Особенно характерная деталь – летние сапоги, в каких сейчас щеголяет половина женского населения. Длиннющие, выше колен, голенища обтекают ногу как вторая кожа. А в нижней части сапог напоминает доисторический неподъёмный утюг. Подошвы подбиты металлом, поэтому каждый шаг сопровождается совершенно потрясающим лязганьем. В случае Ингрид картину дополнял невероятный ядовито-зелёный цвет – аж глаз режет. Впрочем, к её рыжей голове в самый раз.

– А вы настырная, мейс Подкова.

– Ты даже не знаешь, зачем я пришла, а прогоняешь. Не за интервью для журнала. Встреча нужна для моей собственной работы. Если использую там что-то из нашего разговора, имени твоего не упомяну. Идёт?

– Ладно. Считай, тебе повезло. Сегодня у меня хорошее настроение. Было, по крайней мере… – Он отпер дверь. – Ну, заходи. Без церемоний, так без церемоний.

– Приятная у тебя обстановочка, – сказала Ингрид. Просто так, чтобы как-то смягчить общее впечатление.

Номер у Сальваторе был всего однокомнатный. Зато оформление не типовое, по вкусу хозяина. В комнате имелся камин. Не декоративный, самый настоящий, только топился, конечно, не дровами. Напротив него стояло лёгкое плетёное кресло-качалка. Кровать, наоборот, выглядела тяжеловесной, крепкой и приземистой. Сделана из хорошей имитации дерева. Но узкая, какая-то подчёркнуто односпальная. Покрыта тёмно-красным пледом в шотландскую клетку. Такой же расцветки – занавески на окнах. На стене полка с бумажными книгами. В одном углу – глиняный вазон с развесистой монстерой, в другом – стол с интеллиджбуком и МЛВП, похожим на пластиковый шар размером с крупное яблоко. Лежавшие рядом виртпространственные очки по сравнению с ним казались громоздкими. Насколько Ингрид могла судить, это была мини-модель сферы. Такие существуют, хотя большим спросом не пользуются. Стоят дорого, а назначение слишком узкоспециальное для «домашней» техники.

Брэтали кивнул на кресло. Ингрид с видом исследователя опробовала непривычную мебель.

– Ну, рассказывай, зачем я понадобился.

– Я пишу о маби. О взаимоотношениях между маби и людьми. Сама собирала кое-какую статистику, Мартинсена читала…

– Хочешь продолжить его дело?

– Можно сказать и так. Его «Перерождённые» – единственная нормальная книга на эту тему. Маловато, согласись.

Сальваторе глянул на неё сверху вниз. Он не садился, стоял, небрежно облокотившись на каминную доску.

– Нет, не зря журналистов нахалами считают. Заявилась внаглую, а теперь ещё радостно сообщаешь, что я – подопытный для твоих исследований. Осторожнее…

– Я вовсе не хочу тебя задеть…

– Коронная фраза. «Не хочу тебя задеть». Избавь.

– Ладно. Расскажи о себе. О своей жизни.

Он пожал плечами:

– Родился в Валла-Вэлиде. Потом мы с матерью переехали в Карану. Мне было года три. Здесь провёл детство, юность. Мама умерла, когда я был подростком.

– А твой отец?

– Он был чистокровным маби. Это всё, что я о нём знаю. Кажется, с ним произошёл несчастный случай ещё до моего рождения. Мама не любила вспоминать. Я уже обо всём этом говорил… Почитай статью в «Вестнике».