Патрик О'Лири - Невозможная птица

– Это насчёт этих парковочных квитанций?

Тот надел обратно очки и, повернувшись, стал смотреть на дорогу.

В зеркальце заднего вида Майк заметил, что их догоняет машина.

– Нет, мистер Глинн, – сказал наконец худощавый. – Это насчёт колибри.

Через секунду два других фэбээровца взорвались хохотом. Маленькая машина закачалась от раскатов их веселья. Кобура несколько раз ударилась о бедро Майка. Он взглянул на хихикающего чернокожего верзилу. Позади него в заднем окне вырастал чёрный автомобиль.

Наконец они немного успокоились, и Майк спросил хриплым голосом:

– Какого черта?

На этот раз засмеялись все, включая худощавого, который заплевал все ветровое стекло. Чернокожий прислонил голову к окну и всхрюкивал от смеха, а водитель едва-едва удерживал машину на дороге.

И тогда чёрный автомобиль, который уже поравнялся с ними, взорвался пистолетными выстрелами.

Два окна разлетелись вдребезги, и дождь крови и осколков стекла осыпал Майка.

Чернокожий завопил.

Водитель сполз с сиденья, его не было видно.

Их машина, двигаясь зигзагами, врезалась в чёрный автомобиль.

Майка с силой швырнуло о дверцу. В его глазах заплясали искры.

Скандинав ухватился за руль и рванул его, разворачивая машину.

Худощавый, перегнувшись через тело водителя, правил одной рукой, целясь другой поверх неё; он успел сделать три выстрела до того, как пуля прошила его запястье на рулевом колесе. Вскрикнув, он отпустил его и упал назад, его солнцезащитные очки слетели и приземлились на коленях у мёртвого чернокожего на заднем сиденье.

– Пригнись! – заревел худощавый Майку. Ещё выстрелы.

Долгий визг резины, и чёрный автомобиль ударился в них бортом.

Их машина соскользнула в канаву, запрокинулась набок и вспахала землю, взметнув облако пыли и грязи.

Высокая зелёная трава хлестнула по стеклу рядом с лицом Майка; это выглядело как съёмка скользящей камерой.

Серия ужасных ударов, и наконец машина со скрежетом остановилась.

В отдалении – протяжный визг тормозов.

Мотор ещё раз фыркнул, чихнул и заглох.

Было слышно, как вращается колесо.

Их машина лежала на боку, и Майка прижало к дверце, спиной к земле. Он не мог двинуться. На него навалилось тяжёлое тело чернокожего, его голова покоилась у него на коленях. Его затылок был разворочен и напоминал горшочек с фондю [13]. Тёплая кровь сочилась Майку на штаны. В ушах у него звенело; он потряс головой. Осколки стекла разлетелись в разные стороны. И тут он осознал, что единственным путём к спасению была дверца над ним: стекло было выбито. Он был в ловушке.

Машина закачалась – худощавый пытался вылезти наружу, делая быстрые короткие вдохи сквозь зубы.

Отдалённые выстрелы.

Выбитое окно у Майка над головой открывало странную и прекрасную картину. Глубокая синева неба. Торжественное шествие облаков. Все это в обрамлении зазубренных краёв и мозаики осколков стекла. Ему вспомнились картины Магритта [14].

Он услышал выстрелы – близкие и беспорядочные. Глухие удары пуль в корпус машины и звон рикошета.

– Давай подходи! – заорал худощавый.

Тишина.

Запах гари.

Окровавленные пальцы на дверце вверху.

Натужное кряканье, и машина неожиданно пришла в движение, качнулась взад и вперёд, потом зашаталась и, перевернувшись, хлопнулась на все четыре колёса.

Майка перебросило через тело чернокожего, он врезался лбом в ручку дверцы и почувствовал, как у него в позвоночнике что-то хрустнуло.

Затем дверь рывком распахнулась, сильная рука выволокла его наружу, и он растянулся на траве лицом вниз. Он выплюнул грязь, набившуюся ему в рот. Серая машина шипела в канаве у дороги, из полуоткрытой дверцы что-то капало. Он услышал щелчок и почувствовал, что его руки освободились. Кое-как умудрившись взгромоздиться на колени, он увидел худощавого блондина, припавшего к земле подле него. Его лицо было ещё белее, чем обычно.

– Бери, – сказал худощавый, протягивая ему револьвер и одновременно поворачивая голову из стороны в сторону, ведя наблюдение. – Я не думаю, что сделал их всех.

Майк, поколебавшись, взял. Единственным пистолетом, который он когда-либо держал в руках, был тот, в джунглях. Этот оказался тяжелее. Он был снят с предохранителя.

Майк попытался встать, но худощавый зло дёрнул его обратно, так что он шлёпнулся на ягодицы.

Диспозиция была такова: они лежали под прикрытием машины в канаве на краю пустынной автомагистрали.

Худощавый дышал тяжело. Майк заметил, что его левая рука беспомощно болталась – кость торчала наружу, а кровь лилась как из текущего водопроводного крана.

– Слушай, профессор, у меня шок. Да и у тебя тоже, судя по твоему виду. Я смогу стрелять ещё минуты три! Потом я отключусь. И ты будешь сам по себе. Ты слушаешь? – Майк отвёл глаза от запястья умирающего, посмотрел в его яростное лицо и кивнул. – Ты должен найти Крылатого. Добирайся до Бодега Бей. Найди «7-Eleven» [15]. Это надёжное место. Закажи земляничный молочный коктейль. Спроси, есть ли у них «Маунтин Дью». Запомнил?

– Крылатого? – переспросил Майк, совершенно озадаченный.

– Это единственный человек, который может нас спасти.

– Кто ты?

– Я Перешедший, профессор. Бодега Бей. «7-Eleven». Земляничный коктейль. «Маунтин Дью».

Перешедший? Надёжное место? Крылатый?

Худощавый вздрогнул и поморщился. Взглянул на струйку тёмной крови, вытекающей из полуоткрытой дверцы и собирающейся в лужицу рядом с ними. Слабо улыбнулся.

– Их звали Джон и Малкольм. Хорошие ребята. Если ты ещё увидишься с ними, помни об этом. – Он сквозь зубы втянул в себя воздух и сглотнул. – Прости, что я тебя ударил тогда.

– Как тебя зовут?

Шорох гравия с той стороны машины.

Целая вечность тишины, длившаяся пять десятых секунды.

Худощавый вскочил, вскинул руку поверх крыши и разрядил свой револьвер.

Кто-то вскрикнул и упал.

Потом худощавый заплясал и задёргался – пули били в него одна за другой, – пока не рухнул назад, застыв неподвижной грудой.

Шаги вокруг машины.

Белые найковские кроссовки показались из-за бампера.

Коротко стриженная брюнетка в розовом джемпере наклонилась над телом худощавого, чтобы рассмотреть его. Рука с пистолетом у бедра. Дышит тяжело. Она была похожа на домохозяйку из пригорода, прервавшую на минутку свою вечернюю пробежку, чтобы пристрелить парочку парней.

Майк дёрнулся назад, отползая прочь от неё.

Услышав его, она обернулась.

– Ни с места! – приказала она, и он застыл, прижавшись спиной к заднему колесу.

Она подошла к нему и наклонилась, заглядывая в переднее окно; её рука, державшая пистолет, покачивалась не больше чем в четырех футах от его лица.

Когда он снова увидел её лицо, на нем было выражение, которого он не смог определить. Удовольствие? Гнев?