Патрик О'Лири - Невозможная птица

– Хорошо, – сказал он. – Поговорим.

– С вами все в порядке, мистер? – это был старик с трубкой.

– Это ваших рук дело? – спросил Майк, потрясая раскрытой книгой.

– Что моих рук дело? – спросил тот; его лоб был покрыт морщинами.

– Ничего, не обращайте внимания, – сказал Майк. Потом он прочёл:

Нам нужно поговорить. Мы слышим тебя.

Кто вы? – подумал он.

Мы, ответила книга.

Он сглотнул.

Как вы делаете это?

Мы надеемся, ты не сочтёшь нас грубыми, если мы предложим тебе не пытаться понять?

Нет, – подумал он.

Но это не тот вопрос, который ты хотел задать в первую очередь, не так ли?

Нет, – подумал он.

Тебе понадобится для этого другая книга. Можем ли мы предложить научную фантастику? Это отделение позади тебя. Любая книга подойдёт.

Майк вернул кроваво-красную книгу на полку и схватил какую-то другую, в бумажной обложке, с золотым космическим кораблём на корешке. Написанную автором с неправдоподобным именем «Спайдер Робинсон» [66]. Первым, что он прочёл, после того как сел обратно в кожаное кресло, было:

Разделённая боль уменьшается. Разделённая радость увеличивается троекратно. Так мы побеждаем энтропию.

И потом:

Каков твой вопрос, Майкл?

Его привело в ярость, что они могут вот так запросто читать его мысли, вытаскивая из него вопрос, который он не решался задать, однако которого не мог и избежать. Этот вопрос скользил в глубине его мыслей с того самого момента, когда он притронулся к колибри.

Где Джулия? – подумал он.

Таков был вопрос.

Если кто-нибудь и мог понять, то она. Она поняла все насчёт его приёмной дочери. Как его убивало смотреть на её страдания. Как он отдал бы все, чтобы избавить её от этого, вызволить её из беды. Это было несправедливо. Ни один ребёнок не должен был испытать то, через что прошёл он в Буффало.

Видишь? – сказал бы он ей. – Вот почему. Вот почему я убил твоего сына.

Она бы поняла. Он был уверен в этом.

Где Джулия? – подумал он. И посмотрел в книгу, которую держал в руке.

Ответ ошеломил его.

Джулия дона.

Увидев это, Майк чуть было не ринулся прочь из библиотеки. Но внезапно он заметил красно-белый плакат над дверью читального зала: ПОЖАЛУЙСТА, УСПОКОЙСЯ. ОСТАНОВИСЬ, МАЙКЛ. У ТЕБЯ ЕЩЁ ОСТАЛИСЬ ВОПРОСЫ.

– Пытаетесь произвести на меня впечатление? – сказал он вслух. – Ну что ж, я впечатлен, вы, всемогущие ублюдки.

Увидев, что плакат не меняется, он обратился к книге.

К сожалению, ты не сможешь увидеть свою возлюбленную ещё в течение некоторого времени. Тебе придётся принять это.

Мне придётся – да неужели? – подумал он

Да.

Почему?

Этот вопрос всегда возникает. Джулия жива и здорова. Соберись с духом. Когда-нибудь она присоединится к тебе.

Майк подумал: предполагается, что я найду в этом утешение? Но подумав так, он понял: они правы.

Большинство людей находят, прочёл он. Зачем ты убил девушку?

Майк усмехнулся и возненавидел себя за это. Донну? Она была давно уже не девушкой. Между прочим, ведь именно это привлекло ваше внимание, не так ли?

Научно-фантастический рассказ длился абзац за абзацем – увлекательная, полная юмора история про бармена, чья странная клиентура включала в себя эльфов, роботов и паков [67]. Но никакого ответа. Пришельцы, похоже, удалились на совещание.

Паки.

«Харви», подумал он. Это сцена из «Харви»!

Он стал читать дальше. Ещё несколько строчек – ничего, а потом:

Ты неправильно понял. Наше внимание всегда было с тобой. Ты используешь его неразумно.

Без всякой рациональной причины эти слова вызвали в нем взрыв эмоций.

Вы что же, угрожаете мне? Мать. Вашу. И что вы собираетесь делать? Что ещё вы можете отнять у меня?

Майкл, сядь, пожалуйста. Мы никому не угрожаем. Прости за повторение, но мы также и не играем в игры.

Что же тогда это? — подумал он, потрясая книгой.

Наиболее эффективный способ общаться без недопонимания. Мы подумали, что, возможно, этот способ будет не столь волнующим, как тот, что мы избрали в прошлый раз.

Они имели в виду комнату с красной пулей. Майк содрогнулся, вспомнив их певческую капеллу. Они были правы – так лучше. Он подумал: интересно, как бы звучали эти слова на странице в виде голоса. Спокойного, мягкого голоса одного человека. Вот это был бы фокус.

Ты одержим вопросом « как » , Майкл. Это неверный вопрос.

Вы сказали… Джулия дома и здорова. Могу ли я увидеть её?

Нет.

Почему нет, черт побери?

Она жива.

Каким-то образом до этого момента Майк не понимал до конца, насколько велика была пропасть, отделявшая его от Джулии.

Теперь он понял.

Он опустился в чёрное кожаное кресло. Почему он поверил книге? Почему он не счёл это галлюцинацией? Виртуальным сном? Почему он поверил птицам, если это было последней вещью в мире, в которую он хотел верить? Он посмотрел в окно. Колибри не было. Старик вперевалку направлялся к нему в своём мешковатом коричневом костюме, держа свою трубку за чашечку.

– Печальная книга? – спросил он. Майк взглянул на книжку в своей руке.

– Это самая печальная книга, какую я только читал.

– Историческая?

– Фантастика, – сказал Майк, показывая ему обложку.

– А. Ну да. Когда прослеживаешь что-то до логического предела, это может оказаться довольно угнетающим. Меня зовут Сэм.

Майк пожал протянутую ему руку. Костюм Сэма был слегка велик, и рукав шуршал, когда он тряс мягкую, тёплую ладонь.

– Гэбриел передаёт привет. Старик улыбнулся.

– Добрый старый жеребец.

– Я Майк. Я мёртв. – Рукопожатие прекратилось.

Старик осторожно опустился на пухлый чёрный подлокотник его кресла. Такая неожиданная близость не побеспокоила Майка. От Сэма изумительно пахло. Такой уютный устоявшийся стариковский запах.

– Забавно – думаю, что не слышал этого слова уже много лет. Это как телефонный номер, который вертится на языке, но никак не можешь… – он посмотрел Майку в лицо. – Здесь все такие, сынок. К этому нелегко приспособиться. У меня ушло – ох – три года, чтобы привыкнуть.

– Моя любимая… – начал Майк, но понял, что не может закончить.

– Да?

– Моя любимая…

– Понимаю. Я тоже потерял свою Алису. У меня было такое чувство, что кто-то проник ко мне в грудь и вынул сердце. Нельзя жить, думая только об этом, сынок. У тебя должна быть надежда. Я вот теперь каждый день жду, что Алиса войдёт в эту дверь, – он постукал пустой чашечкой по своей бледной морщинистой ладони. – Потом наступает следующая стадия. Когда прошло столько времени, начинаешь думать, узнаешь ли ты её вообще. Или – не изменились ли вы оба настолько, что даже не сможете вспомнить, как это – быть вместе. Такие вот вещи. Но я верю ей. Я уверен, что встреча будет стоить ожидания. Надежда, понимаешь? А как звали твою жену?