Александр Тюрин - Каменный век

Но этот удар был поглощен сумкой с гвоздями, которая висела у мадам на шее, ничуть ту шею не выгибая. Дама даже не качнулась на своих каблуках, более того, импульсивно и неловко, но быстро сунула в физиономию групзаха свой старомодный чемодан с обитыми железом уголками. Белая от пены голова бойца стала яркой от крови, и он, покачнувшись, как былинка, упал словно заколотый бык.

— Объявляю вам благодарность от имени командования,— признательным голосом сказал агент Фалько даме с чемоданом.

— Служу трудовому народу,— отвечала польщенная женщина,— рада стараться.

Агент Фалько осторожно заглянул в буфет. Мимо его головы немедленно пролетела яичница и прилепилась к стене.

В помещении была напряженная обстановка, напоминающая второй или третий день творения. Столбы пара, гейзеры кипятка, струи расплавленного жира и мощная музыка искрящегося танцевального автомата. Особенно поражала взгляд стойка.

Кофеварки, тостеры, шашлычницы сообща создавали ад местного значения.

Яркие пластиковые робофициантки в кокошниках носились по помещению, бросая блюда, как гранаты, крутя ножами и втыкая вилки во все живое при помощи инфракрасных сенсоров. Уборочные киберы опрокидывали столы, расшвыривали стулья, вбивали друг друга в стены и пытались затолкнуть одну жареную курицу в нечто смахивающее на ворота. Возможно, это был матч по хоккею.

Посетители разлетелись кто куда, как голуби. На шкафах, холодильниках, даже шторах, сидели и висели гроздьями, особенно прыткие вскарабкались на карниз. Буфетчица, отчаянная белобрысая девка, пыталась в одиночку биться шваброй с хоть малой, но охреневшей кибероболочкой буфета. Однако после каждой контратаки взбесившихся аппаратов девчонка с воем улепетывала в подсобку.

В одной из больших жирных луж раскинулось безвольное тело групзаха. А посреди всей жути и буйства красок, тихо и отрешенно, свесив печальные, как плакучая ива, усы, сидел по-турецки на перевернутом столе дядя Витя.

Наконец, он поднялся, пробормотав что-то вроде “извините, ошибочка вышла”, и просочился сквозь беснующуюся толпу машин, как призрак, который некогда бродил по Европе.

— Шо с этим сделать,— спросила с готовностью дама,— может, придушить гада?

— А вам надо следовать прежним курсом, гражданка. Командование пришлет вам ценный подарок.— Агент Фалько слегка тронул особу коленкой под зад, и она величаво удалилась.

Дядя Витя выйдя из буфета, увидел агента и еще несколько неподвижных тел.

— Ты чего, мужик, закурить что ли, хочешь? — спросил крестьянин от неловкости.

— Пошли, выведу наружу, а то повяжут тебя здесь с гарантией.

— Не, шутишь. Я с тобой никуда не пойду. Я тебя не знаю. А вдруг ты — оборотень. Сейчас человеком притворился, а завтра глядишь, уже камень многогранный, который людей жрет.

Агент Фалько ухватил сельского жителя за шиворот, первым делом вытащил из его грязного пиджака маленькую шпильку радиомаяка, выбросил ее … но не смог сдвинуть дядю Витю с места.

— Можешь на меня положиться, уважаю, когда маленькие бьют больших,— увещевал Освальд упирающегося крестьянина. — Ну, не будь ослом.

Наконец агент Фалько втолкнул дядю Витю на служебную лестницу, они спустились на минус первый этаж, вломились в дверь с неприветливым обращением в адрес “посторонних”. За дверью их как будто поджидал милиционер с табельным оружием в руках.

— Служба Санации, группа захвата,— зарычал Освальд и взмахнул красной книжицей.— Человека в серой шляпе не видели?

— Чего, чего? — милиционер выудил из уха рацию,— не разобрал. Вы кого-то ищете?

Освальд напористо повторил вопрос.

— Никак нет,— отчитался страж закона.

— Будьте бдительны, он очень опасен, — агент Фалько с дядей Витей обогнул милиционера, после чего припустил по узкому коридору, не отпуская руки подопечного.

А работник МВД остался на посту. Оттуда немного погодя послышались крики “Нет, нет!” и выстрелы…

Подвал был хитрым, заблудиться и истлеть здесь, как индейцу Джо, ничего не стоило. Но на свою беду попался лихим людям мирный труженик аэропорта. Он шел и напевал песенку про то, что “летят самолеты — сидят в них пилоты”. И тут две страшные в мертвенном свете фигуры бросились к нему, протягивая руки со скрюченными пальцами. Сердце заскакало в груди, скромный техник понял, что по горизонтали от погибели не уйти, и попробовал вспорхнуть по винтовой лесенке. Но он так испугался, что всякий раз соскальзывал вниз к ногам бандитов. Наконец, Освальд поднял техника за шиворот.

— Пошли погуляем, заодно покажешь, где тут выход.

— Эй, мужик, не хочешь в морду, не надо, — утешил пленного дядя Витя.

Техник благоразумно решил быть послушным. Через пять минут анти-Сусанин вывел бандитов к крохотному окошку, явно предназначенному для кошаче-крысиного контингента.

— Стой здесь, задница,— дружелюбно предупредил Освальд и хотел было “отключить” техника. Но дядя Витя подошел к донельзя испуганному человеку с тыла и возложил на его голову коробку спичек.

— А это мина, милок. Если полчаса будешь вести себя тихо — тогда полный ажур. Если рыпнешься, то мозги к потолку прилипнут.

Техник охотно поверил, поэтому стал древнеегипетской статуей. А агент и дядя Витя выползли через щель и оказались в районе привокзальной свалки, где валялись выгоревшие баки и первые ступени космических челноков.

— Дальше по-пластунски? — осведомился дядя Витя.

— Дальше без меня,— сказал Освальд.— Продолжайте без меня. Идите в сторону кладбища. Вон видите, труба крематория дымит? Это ваш ориентир. А там по главной аллее до автобусной остановки. Ехать вам лучше, как мне кажется, до парка народных увеселений. Надо добраться до Бормоталовки, это такой холмик, где раньше всякие крикуны горло драли. В том месте стоят заброшенные вагончики строителей. Располагайтесь как дома и особенно не высовывайтесь. Вот вам небольшой заем. Живите скромно, по средствам.

— Слушаюсь и повинуюсь,— ответственно сказал дядя Витя.— Вот вы мне так помогли. Даже не знаю почему. Поэтому я вам должен всю правду сказать… — и, не дожидаясь согласия слушать “правду”, добавил.— Хотите смейтесь надо мной, но я Змей Горыныч или что-то вроде этого.

— Очень приятно, а я — Фан Фаныч, — у дядьки мозги-то набекрень, подумал Освальд.— Только вы никому не рассказывайте, какой вы на самом деле.

— Ладно, уговорили. Никому про то сказывать не буду. Но боюсь, люди сами прознают… Я ведь ничего специально не портил в буфете. Но когда эти басурманы возникли — я как бы большой стал. И все равно не сладко пришлось. Кляксы меня атаковали, это упыри такие, и камни накатывались, чтоб расплющить. Но я дыхнул огнями, и усеялось поле дохлыми костями. Дворец Кощея от злости накренился и пузырями аж покрылся. Есть от чего злиться. Окаменелое его царство я на четверть прошел и на полморды ближе к серебряному небу стал.