Карлтон Меллик-третий - Сатанбургер

Конечно, это очень маловероятно. Я уверен, что именно Господь контролирует Волм и имеет возможность отключить его. Я даже не уверен, что Волм способен зайти так далеко. Однако Господь может захотеть отдать ему душу малышки Земли, что меня вполне устраивает. Будь я Богом, давно бы приструнил эту засранку. Я думаю, что Земля заслуживает забвения. С другой стороны, я всего лишь марионетка. Я не имею слова в вершении вселенских дел, и надо мной посмеялись бы, думай я иначе. Я всего лишь игрушка.

Мне интересно, насколько забавным малышке Земле казался Ричард Штайн, который в старости уплыл в море без какого-либо опыта мореплавания, в полном одиночестве, не считая Холодной Голубой Дамы, которая составляла ему компанию каждый вечер. Мне интересно, как Земля относилась к людям на закате их дней. Любопытно, давала ли она им шанс достигнуть великого финала или все-таки убивала раньше, считая, что веселее оставить стариков обломанными. Или, может быть, это Господь раздавал шансы достигнуть финала?

Проходит еще час или два, а Христиан не появляется.

Он сошел с ума, и с ним могло произойти все, что угодно. Когда атаковали мухи-скорпионы, он оказался в неудачном месте и сейчас, возможно, лежит парализованный на какой-то улице в куче полутрупов.

Больше мы не можем его ждать. От того, выживем ли мы, зависит будущее человечества.

Мы решаем идти по направлению к Волму, поддерживая Нэн. Она уже может идти. Конечно, это больше похоже на шаткую походку пьяного, ее голова еще полна токсинов, но со временем это пройдет. Мы идем через миниатюрный океан, заполненный микрорыбками и другими микроорганизмами. Интересно, есть ли там морские жуки, которые поедают мореплавателей. Интересно, испуганы ли микролюди, попав в мир гигантов.

– Наверное, это здесь, – говорит мне Гроб, направляясь к пахнущей плотью зоне впереди, откуда выходят или вытекают существа.

– Мы на месте, – извещаю я себя.

Местность цвета персиковой мякоти пластилиново извивается.

Здесь мной овладевают особые, шоковые эмоции, разом, эмоции, которые я не испытывал ни разу в жизни, бурляще-сильные. Сильные, как любовь и страх, ненависть и счастье. Но это другая эмоция, незнакомая людям. Настолько же новая для меня, как свежий приток воздуха в мое сознание.

Мощность переживания нарастает и поглощает меня.

Я всегда считал, что в мире должно быть больше эмоций, похожих на грусть или любовь, но никогда не думал, что они могут быть настолько иными, настолько необъяснимыми. Я чувствую себя оранжевым цветом в крапинку с веткой дерева внутри. Потом кончиком иглы в шотландской ткани на кушетке. Не могу сказать, прекрасны эти переживания или они пугают. Могу только сказать, что они необыкновенные.

Эти ощущения, наверное, происходят из Волма, как и душегубка, но я не могу рассмотреть его целиком, это просто мерцающий красный свет.

Он заблокирован людьми, которые выходят и выходят из него. Все новые расы. Я вижу мужчину, который приклеен к женщине. Вероятно, это его жена. Они соединены во плоти так же, как в браке.

У другого существа змеиное туловище, как у кого-то из греческой мифологии, но, кроме того, оно – гермафродит с клешнями вместо рук. Я держусь от него подальше, особенно сейчас, когда мое пьяное зрение соединилось с пьяными ощущениями. Кто знает, на что способны такие существа?

Гробовщик в ужасе и не разговаривает со мной. Я тоже молчу.

Я смотрю на красный свет позади выходящих из Волма созданий – поверх голов двенадцати идентичных существ.

Они похожи на рыб – кроме рук, у них есть чешуйчатые крылья и большие крючковидные черепа, с которых соленая жидкость стекает на туловище, а потом попадает в миниатюрный океан – это и есть источник океанской воды. Вместо глаз – темные блюдца, которые уставились на меня, все двадцать четыре глаза смотрят прямо на меня.

Пока они таращатся, меня осеняет, кто это. Но я не уверен, мой ли разум привел меня к этому умозаключению, или это они каким-то подсознательным образом сообщили мне о себе.

Я понимаю: это Мовак.

Мовак – не мужского пола и не женского, как мне думалось раньше. Это двенадцать существ с единым разумом. Кажется, среди них четыре мужчины и восемь женщин, целая раса, связанная единым мозгом. Наверное, они могут воспроизводить себя, чтобы сознание Мовака продолжало существовать. Раса из одного существа. Раса единого разума.

– Мы не единый разум, – говорит один из Моваков.

Я удивлен, что он заговорил, и я уверен, они знают, что я удивлен, и я уверен, они знали, что я буду удивлен, еще до того, как он ответил.

– У нас разные разумы, Лист, – говорит другой. – Нам недостает чувства индивидуальности, даже во внешности, но мы все равно разные индивиды.

Мне кажется, я понимаю. Когда знаешь все обо всем, наверное, трудно быть отличным от тех, кто тоже знает все обо всем. Ты обладаешь сознанием каждого существа, которое было, есть и еще будет жить. Так что нет нужды в собственном сознании. Эти мысли меня чудовищно угнетают. Но Моваки живут для другой цели, отличной от моей, так что я должен перестать нас сравнивать. Смысл их жизни выходит за рамки моего постижения.

– Отвечать на вопросы, – Моваки отвечают все вместе.

– Что? – Гроб вздрагивает.

– Смысл нашего существования – отвечать на вопросы.

– И все? – спрашиваю я. Все кивают.

Я чувствую, что меня предали, и щипаю себя за ногу. Они знают все и просто отвечают на вопросы. Ну и что, на хрен, это значит?

– За этим мы были созданы, – отвечают Моваки. – Мы были созданы, потому что кто-то должен знать все. Пока мы есть, ничто не будет забыто. Ни один человек, ни одна мысль, ничто. Ты думаешь о нас как о существах, это не так. Думай о нас как о книге, куда записывается все.

– Больше никто не обладает всезнанием? – спрашивает Гроб. – А Бог? Разве он не всеведущ?

– Нет, боги создали нас, потому что они не хотели знать всего. В каком-то смысле ты отказываешься от своей индивидуальности ради всезнания, а боги не захотели отказаться. Наше существование было необходимо ради истории, ради будущего.

Я задаю вопрос:

– Так что, вы – всезнающий компьютер Вселенной?

Они начали кивать до того, как вопрос прозвучал.

Я замечаю, что у Мовака внутри мозга миниатюрные города. Эти города населены такими же миниатюрными людьми, как в мини-океане. Целое общество, которое физически существует внутри мозга.

Они – граждане мозга: материальные существа, образованные мыслями Мовака. Процесс всезнания должен быть очень сложным, для него требуются сотни работников, которые функционируют слаженно, в одной общественной системе, и двигаются к одной цели – формированию суперсложного мозга Мовака. И все двенадцать мозгов Мовака работают вместе, чтобы создать всезнающий компьютер Вселенной. Я не уверен, верна ли моя теория, но знать наверняка не хочу, потому что теоретизирование упражняет мозги. Мовак знает, о чем я думаю сейчас, поэтому они не говорят мне, прав я или нет.