Александр Житинский - Потерянный дом, или Разговоры с милордом

– Слушай, Иринка, я же не знаю, как твоя фамилия, – вдруг сказал Демилле, отрываясь от бланка.

– Нестерова, – сказала Ирина, и тут обоих разобрал такой хохот, что делопроизводительница возмутилась и пристукнула ладонью по столу.

– Прекратите, молодые люди! Это вам не бирюльки! Что за молодежь пошла!

Ирина и Евгений притихли и дописали заявление до конца. Делопроизводительница придирчиво рассмотрела бумагу, долго изучала паспорта, желая, по всей видимости, найти какую-нибудь причину для отказа. Ей было ясно, что брак этих молодых людей к добру не приведет… Была ли она права тогда? Ведь через тринадцать с небольшим лет семья разлетелась в буквальном смысле слова.

Безусловно, если мы признаем идеалом брака совместную жизнь до гробовой доски, а все остальные браки будем считать неудавшимися, то придется взять сторону делопроизводительницы. Но ведь можно посмотреть и иначе. Тринадцать лет, которые им предстояли, вместили в себя все – дальнейшее стало ненужным. Тогда же ни Ирина, ни Евгений не заглядывали так далеко; срок был – месяц, данный им законом для того, чтобы проверить свои чувства.

Вечером того же дня Ирина показала матери приглашение в магазин для новобрачных. «Кто он?» – спросила Серафима Яковлевна. Узнав, что будущий зять работает в институте Сергея Панкратовича, она уединилась в своей комнате и оттуда позвонила директору. Разговор был долгий. Директор характеризовал Демилле осторожно: «способный», «знающий», «обаятельный», но «как бы вам сказать, легкомысленный», «э-э.. без царя в голове», «какой-то он ненадежный». В известной мере он был прав. Характеристика нового родственника не обрадовала Серафиму, более всего ее смутила фамилия Демилле. Что за странная такая фамилия?

«Делай, как знаешь», – наконец сказала мать.

Бракосочетание состоялось под Новый год, когда родители Ирины и Лиля уже были в Севастополе. Во Дворце присутствовала семья Демилле в полном составе, во главе с Виктором Евгеньевичем, да пара свидетелей из сослуживцев Евгения Викторовича. Свадьбы как таковой не справляли…

Ирина рассказывала генералу, как бы недоумевая: неужели это произошло со мною? Неужто со мною произошло это?

Образ Евгения Викторовича всплыл в ее рассказе: минуты счастья и радости в первые годы, несмотря на омрачивший их жизнь несчастный случай с выкидышем у Ирины, отодвинувший рождение Егорки на целых шесть лет; и долгие ночные выяснения отношений на тему «любишь – не любишь» – это было камнем преткновения в их семье. «Ты не веришь в любовь», – упрекала мужа Ирина, а он, дойдя до бешенства, кричал ей: «Да! да! да! не верю! я верю в добрые отношения, в понимание, в привязанность! тебе мало?! я не могу верить в то, что происходит инстинктивно, помимо сознания! я мыслящий человек! я не могу соединить животные потребности с любовью, которую испытываю к тебе…» – короче говоря, Евгений Викторович никак не мог соединить духовное с чувственным.

Ирина не могла взять в толк, что такое возможно: любить одну женщину и при этом быть близким с другими. Конечно, Евгений Викторович последнего не афишировал, но есть же у нее глаза, в конце концов?!

Ирина не испытывала смущения, рассказывая об интимных вещах Григорию Степановичу, он так чутко реагировал на рассказ, что Ирина чувствовала к нему полное доверие и только хотела спросить совета – разыскивать мужа или нет, как Григорий Степанович, взволнованный ее повестью, остановился и, блестя глазами, горячо проговорил:

– Он недостоин вас, Ирина Михайловна! Он обладал таким сокровищем – и потерял его!

Они в тот момент опять подходили к разведенному еще мосту Строителей со стороны проспекта Добролюбова, не зная, что на другом берегу всматривается в них Евгений Викторович. Ирина вдруг заторопилась домой; они с генералом молча прошли мимо «Кронверка» и свернули в пустую улицу Блохина. Здесь уже до Безымянной было рукой подать.

Весь воскресный день Ирина провела в терзаниях. Неужели Григорий Степанович увлечен ею? Всерьез?.. Что делать? Как себя вести?.. Если бы Женя был здесь, это превратилось бы в дружбу, но теперь…

Утром в понедельник она попыталась позвонить со службы на работу Демилле. Допек ее подполковник литературными разговорами и намеками на возможную встречу после работы. «Нет, меня будет ждать муж», – ответила она и сейчас же пошла к телефону. Но, набирая цифру за цифрой – первые весьма уверенно и быстро, последние – с паузами, она никак не могла придумать слова, какими начнет разговор. «Здравствуй?» – «Как поживаешь?» – «Где ты живешь?» – «Что делаешь вечером?» – все это казалось ей достаточно нелепым, а пересилить себя, сказать единственное: «Женя, приходи домой» – она не могла. Когда в трубке раздались гудки, она решила не разговаривать, если подойдет сам Евгений Викторович. Послушать его голос и положить трубку. Но ответила женщина. «Будьте добры, Демилле», – стараясь говорить деловым тоном, произнесла Ирина. «Его еще нет», – ответила женщина. «А когда он будет?» – «Кто его знает? Он мне не докладывает», – сказала она уже с легким раздражением, и Ирина, поблагодарив, повесила трубку.

«Значит, жив-здоров…» – подумала она почти разочарованно. В глубине души ждала услышать о каких-то переменах в его судьбе, неприятностях, невзгодах – тогда легче было бы сломить себя. Но, судя по голосу незнакомой женщины, у Демилле, по крайней мере на работе, ничего не изменилось. Привыкши доводить дело до конца, Ирина позвонила на службу Любе Демилле, но уже с прохладным чувством, скорее, чтобы подтвердить свою догадку. «Ее нет. Она в декретном отпуске», – сказал мужской голос; в его тоне был некий намек и игривость. Ирина почему-то разозлилась на себя, но проклятое мамашино упорство не давало бросить задуманное на полпути. Она набрала номер Анастасии Федоровны.

Трубку подняла Любаша. «А… это ты… – сказала она довольно холодно, узнав голос Ирины. – Ну, как поживаешь?» – «Нормально», – подобравшись, ответила Ирина. «Я так и думала…» – сказала Любаша. Разговор с самого начала принял враждебный характер.

Никто не хотел уступать. Чем более неприязни слышалось Ирине в голосе золовки, тем злее она становилась. Ну зачем она позвонила?! Дура! Так ей и надо! «У Жени тоже все нормально, если тебя интересует. Он у Натальи жил, сейчас в Комарово…» – «У какой Натальи?» – чуть не вырвалось у Ирины, но она сдержалась и ответила: «Я рада за него». – «Как Егор? Что Жене сказать?» – сжалилась наконец Любаша, но Ирина уже закусила удила. «Прекрасно. Мы с ним едем отдыхать…» – «Так тебе деньги нужны? Я ему скажу. Куда прислать?» – поинтересовалась Любаша. «Нет, спасибо. Обойдемся», – задыхаясь, собрав последние силы, ответила Ирина и тут же припечатала трубку к рычажкам. Ее колотила дрожь.