Александр Житинский - Потерянный дом, или Разговоры с милордом

Ирина подняла трубку, удивившись позднему звонку. После полуночи генерал прежде не звонил.

«Иринушка Михайловна, ради Бога, простите! Я вижу, у вас свет выбивается – значит, не спите… А что, если нам пойти погулять? Как вы на это смотрите? Великолепная ночь! Такой ночи давно не было, нельзя пропускать!»

«Егорка…» – попыталась возразить Ирина, но генерал стал убеждать, что ничего страшного, Егорка спит, а погуляют они всего часок-другой, – и столько юношеской взволнованности и настойчивости было в его голосе, что Ирина согласилась.

Гуляли они более трех часов, не покидая Петроградской стороны, чтобы не быть застигнутыми разведенными мостами. С плоского берега у Петропавловки смотрели на простор Невы и проплывающую по ней флотилию. Яхта с алыми парусами взволновала обоих, у генерала увлажнились глаза. Они дошли до «Авроры» и повернули назад. Генерал читал стихи: «Пускай остыла в жилах кровь, но в сердце не остыла нежность. О ты, последняя любовь, ты и блаженство, и безнадежность!». Ирина почувствовала к нему жалость, как к ребенку. Незаметно для себя стала рассказывать ему историю своего замужества…

Надо сказать, что в характере Ирины было некоторое сходство с материнским. Вылетевшее слово обретало силу закона. Вот и тогда, сгоряча объявив матери, что выходит замуж, она решила действовать. Самым простым выходом был фиктивный брак, подходящую кандидатуру можно было найти среди школьных товарищей, но это было унизительно. Брак для Ирины накрепко был связан с любовью, даже в таких обстоятельствах она не могла пойти на компромисс.

И вдруг она подумала: «О чем это я? У меня ведь есть муж. Его зовут Женя Демилле. Надо пойти и сказать ему об этом». Как ни была Ирина выбита из колеи всем происходящим, но тут она тихо засмеялась, остановившись посреди улицы. Было холодно, моросил дождь, над Марсовым полем гулял ветер, колебля Вечный огонь. Ирина перестала смеяться, но странная растерянная улыбка осталась у нее на устах. Она пошла с нею дальше и вскоре была уже у входа в институт, где когда-то работала. Она посмотрела на часы: до конца рабочего дня оставалось пять минут.

Ее уже ничто не удивляло, тем более такое совпадение во времени. Она точно знала, что сейчас увидит Евгения Викторовича, хотя последний раз встречала его более двух лет назад, когда зашла в институт к бывшей сослуживице по ее просьбе и принесла ей выкройку модной юбки. Тогда, помнится, Евгений Викторович поздоровался с нею и они перекинулись несколькими незначащими фразами – как дела? что новенького? где теперь?

В половине шестого из дверей института хлынул поток сотрудников. Ирина боялась лишь одного – что к ней подойдет кто-нибудь из старых подружек по мастерской, тогда Женя может пройти мимо… Но он вышел одним из первых и сразу увидел ее. Он улыбнулся, махнул рукой и устремился к ней, будто ожидал увидеть. «Привет, Иришка! Ты кого ждешь?» – спросил он, улыбаясь и по старой памяти называя ее на «ты». «Вас», – сказала она, тоже привычно обращаясь к нему на «вы». «Меня? Прекрасно! Чем могу служить?» – рассмеялся он. У него было, по всей вероятности, отличное настроение. Она хотела сказать: «Вы должны на мне жениться», но сказала: «Вы мне нужны». Ей показалось, что она произнесла это излишне сухо, по-деловому. Евгений Викторович мгновенно посерьезнел и наклонился к ней: «Что-нибудь случилось?» -«Нет, ничего…» – «Ну, пошли…»

Они пошли по Невскому молча, дошли до Пассажа, и Демилле предложил зайти в кафе «Север». Там они уселись на полукруглый диванчик у стены, заказали шампанское, пирожные и кофе. Евгений был предупредителен; казалось, он забыл о ее словах и о том, что хотел выяснить, зачем она пришла. Он разглядывал ее и находил новой, повзрослевшей, даже какой-то усталой от жизни и оттого загадочной. Она нравилась ему, и с нею было просто – не надо было изображать кого-то, соответствовать мнению о себе… Демилле незаметно влюблялся, он в ту пору, может быть, неосознанно хотел влюбиться, ему надоели любовные игры с покровительницами, рядом с которыми он чувствовал себя всего лишь способным мальчиком.

Они выпили шампанского, и Ирина начала понемногу рассказывать о себе и о той истории, которая привела ее к нему. Демилле слушал внимательно, хмурился. Ирина все более нравилась ему – так просто рассказывала она о Лиле, так беспомощна была перед матерью. Чужая любовь превратила ее из девочки в женщину, но совсем не в такую, с какими привык иметь дело Евгений Викторович. Когда она дошла до финала и рассказала, что семья переезжает в Севастополь, Демилле как само собой разумеющееся сказал: «Но ты туда не поедешь». – «А куда же я денусь?» – грустно улыбнулась Ирина, опять-таки будто забыв о цели, с какой шла к нему. «Ты останешься со мной. Я на тебе женюсь», – произнес он без малейшей паузы и даже подмигнул ей – мол, держи хвост пистолетом. «Не шутите так, Женя». – «Я? Шучу?! У тебя с собой паспорт?» – воскликнул Демилле, уже зная наперед, что он действительно женится и будет жить с этой почти незнакомой молодой женщиной.

«Зачем паспорт?» – не поняла она, а Демилле с удивительной внешней беспечностью, будто разыгрывая ее, объяснил, что они сейчас пойдут подавать заявление в загс. «Нам дадут месяц на обдумывание, вот и подумаем». – «Хорошо, я согласна», – спокойно сказала она, доставая из сумочки паспорт и выкладывая его на столик. Демилле уверенным движением сунул его во внутренний карман пиджака. «Пошли!» – «А кофе, Женя? Вы же не расплатились!» – «Ерунда!» – Демилле бросил на столик десятку и встал, требовательно глядя на Ирину.

Если бы она сейчас рассмеялась, обратив все в шутку, или же, напротив, стала ломаться и говорить банальности о том, что нужно узнать друг друга и прочее, или же рассердилась, или расплакалась – словом, если бы она не сделала то единственное, чего ждал он от нее в этот момент, все бы расстроилось непоправимо. Но Ирина отпила глоток шампанского и поднялась. «Пошли», – сказала она.

Со стороны могло показаться, что молодые люди, внезапно покинувшие столик с недопитой бутылкой шампанского и нетронутыми пирожными, вспомнили о каком-то важном деле, требующем безотлагательного решения, и поспешили к нему. В сущности, так оно и было.

Они вышли на Невский, и Ирина взяла Евгения под руку. Тут оба почувствовали, что их начинает колотить дрожь. Они не разговаривали, шли быстрым шагом, будто спешили к больному. В полном молчании они дошли до Дворца бракосочетаний на набережной Красного Флота. В тот день им фатально везло. Могло оказаться, что приема заявлений в эти часы нет, что требуются какие-нибудь справки, что Дворец вообще закрыт, и тогда наваждение бы прошло, они бы задумались и нашли сотню причин для отсрочки. У них было бы время испугаться… но как назло даже очереди к делопроизводительнице, принимающей заявления, не было никакой. Они получили бланк и пристроились его заполнять тут же, за соседним столиком.