Александр Житинский - Потерянный дом, или Разговоры с милордом

Они принялись за уборку, и уже через час квартира вновь обрела жилой вид; на кухне стояло блюдечко с молоком для Филарета, а соавторы пили чай, готовясь к ответственному делу – разговору с собственным персонажем.

Пикантность ситуации заключалась в том, что Игорь Сергеевич Рыскаль, выдуманный сочинителем от подметок сапог до козырька фуражки, являлся, тем не менее, комендантом дома со всеми вытекающими отсюда полномочиями. Он зависел от сочинителя как персонаж, автор же зависел от него как гражданин. Получающаяся путаница напомнила сочинителю один из рассказов Марка Твена, где герой оказывается собственным дедушкой, и он попытался мысленно набросать сюжет предстоящего разговора, чтобы избежать неожиданностей.

Майор Рыскаль встретил соавторов в Правлении за столом под портретом Дзержинского. Сочинитель не без удовольствия обозрел материализовавшиеся плоды своей фантазии: несгораемый шкаф в углу, карту города на стене, утыканную флажками и фишками. Заметил он и несколько деталей, не учтенных его авторским воображением, среди них бронзовый бюстик Ленина, коим придавлены были бумаги, лежавшие с краю стола.

Рыскаль поднял голову («воронье крыло» на месте!) и внимательно оглядел посетителей.

– Здравствуйте, Игорь Сергеевич, – сказал автор проникновенно.

– Добрый день. Садитесь, пожалуйста… Чем могу служить? – майор указал на стулья.

Соавторы чинно заняли места напротив майора по краям письменного стола.

– Игорь Сергеевич, я пришел исправить ошибку, – начал сочинитель. – Дело в том, что в ваших документах я значусь зарегистрированным бегуном, в то время как я – прописанный летун.

Он назвал свою фамилию и номер квартиры, и майор, нимало не удивившись, полез в сейф, откуда вынул амбарную книгу. Там в алфавитном порядке были записаны все кооператоры с указанием необходимых данных: возраста, профессии, места работы.

– Ну, и где же вы были раньше? – спросил майор, ознакомившись с записью.

– В творческой командировке, – не моргнув глазом, соврал автор. Впрочем, не совсем и соврал.

– Странно получается… – скучным голосом начал майор. – Ваш дом подвергается такому, можно сказать, катаклизму… (При этих словах Рыскаль покосился на милорда.) А вы где-то в бегах, вместо того чтобы своим пером, можно сказать, помогать в беде. Не понимаю… Мы тут вынуждены охранять вашу квартиру, следить, чтобы ее не обворовали. Ее не обворовали, кстати?

– Нет, – сказал автор.

– Ну, и какое у вас дело? – спросил майор.

– Во-первых, я пришел известить вас, что вернулся. С порядками в кооперативе я знаком…

– Откуда? – подозрительно спросил Рыскаль.

Знал бы он, что сочинитель потратил немало восхитительных минут на разработку этих самых порядков! Но ведь не поймет Игорь Сергеевич, и правильно сделает. Это соавторам – баловство и роман, а ему – служба.

В этот миг, спасая автора, отворилась дверь штаба, и на пороге возник бравый дворник Храбров в синем комбинезоне и сапогах – бородатый и пышущий здоровьем.

– Игорь Сергеевич, бак номер три переполнен, надо ускорить очистку, – с ходу доложил Храбров.

– Хорошо, я позвоню, – кивнул Рыскаль.

– И еще – Завадовский бузит…

– Погоди, Сережа, – Рыскаль указал глазами на посетителей, давая понять, что разговор о Завадовском неуместен.

Дворник уселся в углу.

– А во-вторых, – без паузы вступил сочинитель, желая как можно дальше увести майора от выяснения своей осведомленности, – я хотел бы, чтобы у меня временно пожил мой родственник.

Он указал на милорда. Мистер Стерн учтиво поклонился.

– Знакомьтесь. Лаврентий Родионович, – представил соавтора сочинитель.

– Очень приятно. Рыскаль, – сказал майор.

– Он приехал из… Житомира, – продолжал сочинитель, некстати вспоминая, что какой-то литературный герой уже приезжал к кому-то из Житомира.

– Трудный вопрос, – замялся майор, поглаживая «воронье крыло». – Условия у нас больно… У вас ведь однокомнатная?

Майор выразительно посмотрел на автора, как бы говоря: разве вы не понимаете? пустить постороннего! это же разглашение!

– Вы имеете в виду бытовые неудобства или способность вашего дома к перелетам? Ни то, ни другое меня абсолютно не волнует… – рассмеялся милорд. – У одного моего друга летало целое государство!

Майор помрачнел и, не говоря ни слова, полез в ящик письменного стола. Оттуда он вытащил две одинаковые бумажки и протянул одну автору, другую милорду. Это были бланки подписки о неразглашении.

– Заполните, – сказал он.

Соавторы синхронно заполнили бланки, будто занимались этим с рождения.

– Прописывать официально вас не будем, Лаврентий Родионович, – понизив голос, сказал майор. – Думаю, вы вникнете в наше…

– Да я и паспорт не захватил из этого… – охотно подхватил милорд.

– Из Житомира, – подсказал соавтор.

Рыскаль придвинул к себе общую тетрадь, на обложке которой крупными буквами было написано: «Пустые». Он перелистнул ее и нашел страничку с номером 284. Там было написано: «Хозяин отсутствует по неизвестной причине». Рыскаль зачеркнул эту запись и сделал новую: «Квартира занята хозяином».

– Кстати, о птичках, – подал голос из угла Храбров. – Тридцать третья уехала, Игорь Сергеевич. Пометьте… Ключи сдала.

Он вытащил из кармана связку ключей, позвенел ими.

– Опять двадцать пять, – огорчился майор. – Кто там?

– Андреева Элла Романовна, дизайнер.

– Как?

– Художник-оформитель, – поправился Храбров.

– Причина? – Рыскаль нашел страничку с номером 33, принялся заполнять.

– Завербовалась в Воркуту на два года. Мебель вывезла к матери. Против временного заселения не возражает. С условием последующего ремонта…

Рыскаль записал все эти сведения в тетрадь, тяжело вздохнул.

– Видите, товарищ писатель… Не хотят люди понять. В Воркуте строить коммунизм они согласны. А в доме своем… – проговорил он с упреком.

– Ну, а я-то… – растерялся сочинитель.

– Вы, именно вы! – с неожиданной болью воскликнул майор. – Инженеры человеческих душ! О чем вы пишете?

– Лично я работаю над романом, – с некоторой надменностью произнес автор.

– Над романом… – горько усмехнулся майор. – А у нас люди разбегаются, в пустых квартирах притоны. Остальные граждане железные двери ставят с запорами и сидят тихо, как мыши!.. Над романом… Им коммунизм на тарелочке принеси и положь. Не могут даже присмотреть за соседской пустой квартирой.

– Почему же? Я могу, – сказал автор.

– А вот возьмите хоть эту, тридцать третью, – оживился майор. – Можете даже там жить. Или работать. Только пишите, Бога ради, что-нибудь про жизнь! Чтобы помогало людей воспитывать!

– Я постараюсь, – кивнул автор.