Сергей Петров - Абсолютное программирование

Бронзовая статуя Будды засмеялась и ожила. В следующий момент я уже летел кувырком, набирая песок в волосы и за шиворот халата. Джинни очень опасная женщина, со спины к ней лучше не подбираться.

Потом мы сидели вдвоем в песке, накрывшись моим халатом, пили остывающий кофе и хрустели обжаренным хлебом. Хотелось, чтобы солнце навсегда зависло в той же точке над кромкой горизонта, протянув к нам искрящуюся дорожку червонного золота, и мы навечно остались здесь, на пляже, под коротковатым для двоих халатом.

Однако, спустя полчаса, проведав спящих детей и одевшись, я уже гнал свой «ровер» на север по Океанскому шоссе, вдоль бесконечного ряда пальм. За пальмами мимо меня летел такой же бесконечный пляж, и серо-зеленая, очерченная белой прибойной каймой, чаша океана медленно вращалась вокруг далекой неведомой оси. Шоссе пусто. Это я, ранняя пташка, люблю приезжать на дежурство за пару часов до смены, а вся остальная команда появится здесь на своих машинах гораздо позже.

Центр управления Сил космической обороны строился невиданными темпами последние пять лет. Сейчас он представлял собой сверхзащищенный кокон в глубине атлантического шельфа, под тысячей футов соленой воды и полутора тысячами футов пород океанского ложа. Его приемо-передающие комплексы, оборудованные на подводных лодках, крейсировали в радиусе сотен морских миль. Вода служила для Центра и ударной защитой, и коммуникационной средой.

Кошмар ядерного противостояния полувековой давности вернулся на планету, но в гораздо более ужасной форме. Боеголовками теперь, благодаря коварству русских, оказался набит ближний космос. Подлетное время вместо стародавних получаса сократилось до трех минут. Классические средства противоракетной обороны оказались непригодны, и, ценой невероятного напряжения сил, над страной распахнулся зонтик космической обороны, собранный из тысяч боевых спутников.

Новое ядерное противостояние драматически отличалось от того, казалось, на веки вечные преодоленного в короткий период российской демократии. Малое подлетное время изменило все. Например, в корне поменялась тактика ведения возможной ядерной войны. Орбитальные цуги боеголовок позволили организовать каскадные бомбардировки сверхзащищенных командных пунктов, и отныне единственным местом, сколько-нибудь пригодным для их строительства, оказался океан. Когда-то объекты такого рода обе враждующие стороны предпочитали маскировать. В земную кору заглублялись гигантские бетонные сооружения, внутри них на сложных амортизационных подвесках качались целые многоэтажные здания, битком набитые аппаратурой и людьми, а поверх всего этого высаживались милые рощицы, в которых свободные от смен офицеры собирали грибы и играли в волейбол. Другой вариант командных пунктов – целые города, выгрызенные проходческими щитами в недрах горных массивов. Сегодня и то, и другое годилось разве что для создания музеев человеческой глупости. Бетонные сооружения легко вскрывались, как консервные банки, а горы просто разваливались, как лесные муравейники, сериями из десятков ядерных взрывов, следующих один за другим с интервалами в несколько секунд.

Космические средства разведки окончательно лишили маскировку всякого смысла. Вместо тайны размещения на первое место вышло совсем другое требование к командному пункту: способность выдержать каскадный удар и выдать единственную команду на сокрушительный ответ.

Изменилась и стратегия, и цель ядерной войны. Уже давно никто не говорил о хирургических ударах, высокоточном оружии, обмене ударами, ударах возмездия и тому подобных анахронизмах. Малое подлетное время привело идею ядерной войны к состоянию кристаллической завершенности, к так называемой «триггерной фазе». Стратегии, как таковой, больше не существовало. Задача каждой из сторон оказалась проста и однозначна: поймать момент, технологический, временной или тактический, когда противник хотя бы на три минуты, то есть на подлетное время, окажется не в состоянии ответить на атаку, и пустить в ход все свои наличные боевые силы, долбя и долбя ядерными взрывами в точку, только с одной целью: лишить врага единственного пункта, откуда он мог бы выдать команду на ответный удар по городам.

Почему единственного? Да потому, что произошло еще одно радикальное изменение в принципах ядерного противостояния: ушли в прошлое президентские ядерные чемоданчики. У глав государств просто больше не оказалось времени на принятие решения. Теперь решения принимала техника Центра управления космической обороной, контролируемая дежурной сменой. Разделить ответственность за принятие этого решения между несколькими командными пунктами в условиях «триггерной фазы» оказалось невозможно по той же самой причине – не хватало времени на взаимодействие. И в итоге у русских остался единственный командный центр в глубине Охотского моря, а у Америки – под шельфом Атлантики.

Я преодолел контрольный пункт, первый из пяти. Знакомый сержант отсалютовал, не глядя в протянутый пропуск. Дальше дорога пошла через пейзаж, изрядно утыканный разнообразными военными объектами. На вершинах холмов беззвучно вальсировали антенны локаторов. В низинках гнездились ракеты ближнего эшелона прикрытия. Тут и там белели коробки административных зданий и казарм. Невероятное количество строительной техники и горы перевороченного грунта свидетельствовали о том, что строительство Центра продолжалось полным ходом.

Пятый контрольный пункт находился в самых Воротах. Я тормознул перед барьером и сунул персональный идентификатор в щель приемника. Контролер, молоденькая чернокожая девчонка, приветственно махнула мне через пуленепробиваемое стекло своей будки. Стальной барьер канул в пол. До Центра оставалось сорок миль пологого туннеля, уходящего вглубь Земли и освещенного рядами лунного цвета лампионов.

Итак, человечество напоминало двух ковбоев, вышедших на пыльную улочку техасского городишки, чьи пальцы напряженно зависли над рукоятями покоящихся в кобурах кольтов. Безумные русские, овладев секретом ускорителя, использовали его ради доведения мира до грани всеобщей погибели. К тому моменту, как мы про него прознали, в космосе болталось уже как раз столько ядерной гадости, чтобы развернулась новая гонка вооружений, но, к счастью, еще не столько, чтобы русские смогли ее выиграть. Мы быстро сделали собственный ускоритель и восстановили паритет – но и только-то. Теперь оставалось в нужный момент дернуть из кобуры перламутровую рукоять и не промахнуться. Успеешь – переживешь ядерную зиму, потеряешь три четверти населения, но выживешь. Не успеешь – на две сотни лет единственным обитателем твоей страны станет смерть. А если успеют выстрелить оба противника, удары с двух сторон сложатся, и смерть навсегда заселит всю планету. Вот это и есть «триггерная фаза».