Ира Андронати - Малой кровью

А ведь действительно так, подумала Юлька, я это знала, но вот совершенно не придавала значения…

Нереальное продолжалось, и уже не первый раз пришло в голову — параллельно потоку простых мыслей: а вдруг это я в какой-то момент умерла, не заметив, и все эти чудеса — просто начало загробной жизни? Ей попадались такие романы… Она сидела в какой-то захламленной мастерской с двумя совершенно незнакомыми черными парнями, один из которых три часа назад ограбил ее на пустынной дороге, а потом она его чуть не пристрелила… и вот теперь вела беседы о космических полетах — и не только. Сама не зная зачем, она рассказала им о себе практически все — включая настоящие причины и цель этой поездки, — рассказала, ничего не пытаясь скрыть. А зачем ей что-то скрывать?..

Что еще более непонятно, мысли и образ действий ее были признаны странными, но, в общем, правильными и заслуживающими одобрения…

— Вихрь взаимодействует с линейной гравитацией совсем не так, как инертное тело. Прежде всего имеет значение не столько напряженность гравитационного поля, сколько некое его качество, которое вихревики называют «структурностью». Структурность описывается трехэтажной формулой и зависит от многих факторов — массы небесного тела и расстояния до него (это понятно), радиуса тела, плотности периферической и плотности центральной, скорости вращения, — то есть важны условная кривизна поверхности гравитационной воронки и ее, так сказать, шероховатость. Или волнистость. В общем, неровности этой кривизны… Потом мы загоняем в эту формулу пару-тройку характеристик двигателя и выясняем, в какой зоне конкретный двигатель будет нормально работать. Грубо говоря, где у нас под колесами лед, где асфальт, где песок, где болото. Так вот движки практически всех выпускающихся кораблей оптимизированы для околоземного пространства — для высот от минус ста до плюс сорока пяти тысяч километров. Тут для нас «асфальт». Выше начинается песок — ездить можно, но не разгонишься. В окрестностях Луны становится чуть лучше, но не намного, — а если просто удаляться, минуя Луну, то мы добираемся почти до «трясины». А потом скачком — сплошной «лед». То есть мы выскочили из полости Роша системы Земля-Луна в полость Роша системы Солнца. И следующее место, где нормальное сцепление с гравитационным полем самого Солнца, будет в сравнительно узкой полосе между орбитами Марса и Юпитера. Дальше — опять «песок». А если забросить наш кораблик в открытый космос, то окажется, что «асфальт» для него проложен только вокруг самого ядра Галактики, где орбитальная скорость инертного тела подходит к тысяче километров в секунду. Такой вот вселенский бардак… Поэтому на Титан выбран кружной путь: в окрестностях Венеры есть «асфальтовая» полоска, хотя поуже, чем наша, а вокруг Юпитера и Сатурна — вполне даже восьмиполосные шоссе. Вообще-то движки титанских кораблей модифицированы, они похуже работают в нормальных условиях, но менее привередливы. В принципе можно сделать корабль, который будет прекрасно себя чувствовать в межпланетном пространстве — скажем, от Меркурия до Нептуна. Но, во-первых, двигатель его будет размером пятьдесят метров на двести пятьдесят. А во-вторых, ему будет трудно рулить в окрестностях планет: на поле самой планеты не опереться… Можно сделать межзвездный — так сказать, для наших галактических широт. Он будет больше километра в размахе…

— Ты говоришь так, будто что-то придумал, — сказала Юлька нетерпеливо.

— Да. Именно. Итак, полет на Марс. Берем один — прописью: один — списанный «Хаммер» и ставим на него два — прописью: два — движка: один для околоземного пространства, другой — для марсианского. Все! Разгоняемся — пять витков по спирали, до семисот в секунду, потом выстреливаем себя по касательной к Марсу. Тормозимся…

— Класс! — выдохнула Юлька. — Это же… Единожды один…

— Ага. Когда я сообразил, то страшно удивился — неужели никто до меня? Оказалось — никто!

— И еще оказалось, — подал голос давно уже молчащий Омар, — что это очень дешево стоит.

Он так и сидел задом наперед по-турецки на седле своего мотоцикла. Юлька смотрела на него, и до нее медленно доходило сказанное.

— Так ты хочешь сказать, что ты… что вы… сделали это?

— Мы сделали это! — дурашливо выкрикнул Раджаб и словно бы вбил локтем в пол что-то большое. — О глупая женщина! О чем тебе говорят уже час? Больше часа! Мы летим на Марс. На следующей неделе.

— Обалдеть, — сказала Юлька по-русски.

Санька говорил, что все самое интересное происходит в стороне от дорог. Именно поэтому он так любил мотоцикл…

— А кто из вас пилот? — спросила она почти не изменившимся голосом. Ее вдруг затрясло, и сейчас она изо всех сил пыталась это скрыть.

— Не мы, — вздохнул Раджаб. — Пилотом у нас Цыпленок Хью…

— Единственный белый в экипаже, — вставил Омар.

— …он учился на военного летчика, но в прошлом году их школу распустили, малышу не удалось положить себя на алтарь победы, и он пустился во все тяжкие. Омар вытащил его буквально из-под асфальтового катка…

— Нормальный парень, зря ты, — сказал Омар. — А тараканы у нас у всех свои. Правда, сестра?

— Ага, — оторопело согласилась Юлька.

— Если бы у тебя был скафандр, мы бы тебя взяли в экипаж, — сказал Раджаб. — Ты бы как, полетела?

— Не знаю, — сказала Юлька. — Наверное, да.

— И плюнула бы на своего марцала? — наклонил голову Омар.

— Нет. Я сначала пристрелила бы его, а потом полетела.

— Но у тебя нет скафандра…

— …так что я не готова путешествовать, — подхватила Юлька.

— Это неправильно, — сказал Раджаб. — Едешь по своим важным делам, и вдруг какие-то ниггерские подонки на мотоциклах тебя догоняют, выдергивают из-под тебя машину… Скажи, брат, это ведь неправильно?

— Неправильно, — согласился Омар. — Один из этих ниггерских подонков уже весь раскаялся. А завтра можно будет раскаять остальных. У них были благородные намерения, но, по существу, они ошиблись. Надо было их всех пристрелить, чтоб потом не мучились раскаянием.

— Нельзя, — сказала Юлька строго. — Они не марцалы. Стрелять можно только в марцалов.

— Мудрая женщина, — сказал Омар. — Скажет что-нибудь — и невозможно спорить. Вот если бы ты так мог…

— Я так могу, — обиделся Раджаб. — Я умный. Только ты все равно для чего-то споришь. Думаешь, я не догадался, зачем ты ее сюда привез?

— Наоборот. Я думаю, ты сразу догадался, а молотишь языком только для того, чтобы про тебя хорошо подумали. Потому что она тебе сразу понравилась. Ведь так?

— Зачем я буду отрицать очевидное? — Раджаб воздел руки. — Сестра — красавица, а кроме того, она абсолютно бесстрашная. Я бы взял ее на Марс даже вместо тебя.