Борис Иванов - Тридцать четвертый мир

Гвидо долго ворочался на жесткой циновке, пытаясь уснуть, но сон все не приходил. Сквозь ватное одеяло тишины до него изредка доносились странные звуки, искаженные эхом и долгим плутанием по извилистым коридорам подземелья. То были тоскливые завывания прирученных пум, чей-то приглушенный расстоянием пронзительный визг и неясные, почти человеческие голоса. Ближе к ночи звуки стали постепенно замолкать. Видимо часть жителей Зеленого Холма задремала в своих логовах, другая – отправилась на ночную охоту, и вместе с наступившей абсолютной тишиной непреодолимая дремота шипящей змеей наконец-то заползла в сознание капитана Планетарной контрразведки, свив там себе уютное гнездо. Он уже падал в бездонный колодец сна, когда отчаянный детский крик, раздавшийся где-то рядом, вернул его к реальности.

Дель Рэй быстро поднялся и отработанным за долгие годы движением машинально проверил кобуру пистолета. В зыбком свете гнилушек он скорее угадал, чем увидел белое пятно, мелькнувшее за дальним поворотом, и вновь в пещере восстановилось прежнее безмолвие.

Гвидо отчаянно потер глаза.

– Пригрезилось, или то был не сон?

В этот момент детский крик снова повторился, хотя гораздо тише. И это был голос явно человеческого ребенка. Капитан вспомнил и тут же отмел от себя приказ Рроу и совет старого Мак Кея ни во что не вмешиваться. Крадучись, он стал пробираться в том направлении, откуда послышался детский голос. Проплутав по темным коридорам минут пять, он выяснил, что большинство радиальных галерей сходились у провала глубокого черного колодца, едва освященного гроздями все той же Зеленой плесени да лиловыми сполохами копошащихся в норках светлячков. По центру колодца свисала мощная лиана, до блеска отполированная подушечками тысяч лап, и после недолгого раздумья капитан скользнул по ней вниз.

Как ни странно, но внизу было значительно светлее. Потолки коридоров явно раздвинулись, а свет, против ожидания, излучали не давешняя плесень или жучки, а настоящие люминесцентные панели... Песчаные стены прохода странно блестели, и, проведя по ним рукой, Гвидо понял, что пумоиды покрыли его чем-то вроде лака. Но больше всего поразил капитана ряд металлических дверей, тянущихся вдоль коридора. Вокруг стояла полная тишина.

Капитан толкнул наугад одну из дверей, и она бесшумно подалась назад, пропустив его в довольно большую комнату. Шагнув за порог, Дель Рэй остолбенело замер.

Вдоль стен стоял ряд весьма сложных по виду электронных устройств, лицевые панели которых являли глазу многочисленные экраны и сенсоры. Неподалеку имел место монитор компьютера, а поодаль, за стеклянной перегородкой, отчетливо виднелись операционный стол и шкаф с хирургическими инструментами. Когда на одной из полок шкафа Дель Рэй заметил большую банку с чем-то очень напоминавшим заспиртованный человеческий зародыш, ему стало немного не по себе. Но окончательно добила его голографическая картинка, висящая за операционным столом. На ней с ужасающей отчетливостью был изображен явно человеческий ребенок с наполовину содранной кожей и вскрытым животом.

Гвидо отвернулся в сторону, чтобы не видеть жутковатого зрелища. И встретился глазами с внушительных размеров пумой, припавшей к полу перед мощным броском.

В критические мгновения в глаза всегда лезет что-нибудь наиболее нелепое из того, на что, вообще, может обратить внимание человек: вот и сейчас в сознании Дель Рэя не отпечатался ни острый, безжалостный оскал клыков, ни сузившийся в вертикальную щелку просвет зрачков зверя, ни, вообще, какой-либо существенный для того, что ему предстояло элемент ситуации, а идиотский завиток золотой ленты на шее клятой твари.

Руки и ноги Гвидо работали сами по себе. Ни при каких обстоятельствах он не смог бы объяснить, когда он успел краем глаза заметить и схватить за концы неизвестного ему назначения хромированный стальной прут и выбросить его навстречу взвившемуся в воздух зверю. В следующий момент он уже вдавливал свое оружие в глотку пумы, все крепче прижимая ее к полу. Тварь хрипела и когтила все части его тела, до которых могла дотянуться.

«Если я не придавлю эту сволочь насмерть, мне конец», – подумал он. И тут со всех сторон загремели отворяющиеся двери. Кто-то вцепился ему в плечи, острый кончик иглы вошел за ухо и сознание мягко покинуло его...

Собравшихся в Ковровом Зале «Рая грешников» вокруг крытого традиционным зеленым сукном стола господ только с известной натяжкой можно было принять за картежников. Заботливо брошенные перед каждым из них карты даже не потрудились перетасовать.

– Господа, я хотел, чтобы мы с вами, наконец, осознали положение, в которое сами себя э-э... поместили своими же стараниями...

Говорил господин с медальным профилем, украшенным горским – с аристократической горбинкой – носом и белоснежными, образцово подстриженными усами южного плантатора из эпохи «Унесенных ветром».

– Если ты хочешь нам напомнить, Сандро, что мы все в заднице, то не трать времени попусту, – раздраженно каркнул сутулый судья Флинн и небрежно поворошил свои карты кончиками желтых, иссохших пальцев.

– Тем не менее, я подчеркиваю, что мы подошли к критическому моменту развития э-э... ситуации в Периметре, – продолжал первый оратор, явно резервируя за собой роль председательствующего. – Или балом будет править Почтенное Общество или в ближайшее время нас слопают Большой Питон и Тайный Пророк!

– И Свистун, – подсказал директор Агробанка, не отрывая взгляда от сложенных домиком пальцев рук.

– Самое печальное, – продолжал обладатель аристократической горбинки и белоснежных усов, – что мы сами выпустили этих демонов из кувшинов и ящиков. Никто из нас не прочь заработать на... не облагаемых налогом сделках, никто не прочь сбыть по экстра-цене партию оружия... И все такое... Наш общий друг Ромуальдо, – он кивнул в сторону безмолвствующего в углу Барсука, – многое может вам рассказать на этот счет. Верно? В результате мы поставлены на грань войны, потеряна надежная клиентура, иммиграция в нуле... Еще шаг – и мы окажемся перед лицом военного положения. Чего стоят наши вклады в банках всего Обитаемого Мира, если мы все здесь окажемся заложниками военной диктатуры? Поймите – не мы герои того спектакля, который здесь будут разыгрывать под артиллерийский аккомпанемент. Уже сейчас Правительство и шагу не делает без оглядки на Советника. Вот сейчас – унесли его черти, и власть парализована... А Советник – это агент чертова Пророка – думаю, это для вас не секрет... Если бы не папа Гаррисон...

– Но свалить Лэшли уже не в наших силах... – резонно заметил шеф Налогового Ведомства. – Боюсь даже, что то, о чем мы тут говорим...