Борис Иванов - Тридцать четвертый мир

– Ты мне не нравишься, Дэвид, – неожиданно подал голос, созерцавший до этого потолок, человек в форме полковника Ополчения. – Когда тебя поведут вешать, то веревку ты сам прихватишь из дома. Чтобы не сердить палача... Сандро говорит дело. Есть выход. Радикальный.

– Что вы имеете ввиду, Разин? – поинтересовался судья.

– За последнее время эти зеленые чудаки там, в Лесу, научились-таки воевать. Оно и неудивительно, если их каждый божий день щиплют то Скваттеры, то банды Питона, то Легион...

– То вверенное вам Ополчение... – заметил банкир, не поднимая глаз от сплетения пальцев.

– Зеленая компания, по моим данным, очень недовольна последним эпизодом – это когда люди Питона сшибли федеральный шаттл. Они понимают, что последует карательная акция. Она и последует. После этого останется только немного подтолкнуть их...

– Заманчивая мысль – натравить Лесную мразь друг на друга... Но, господа, Питон и твари Пророка покрошат их в считанные часы. А тех, кто останется в живых – скрутят в бараний рог, – резко возразил Дэвид.

– Как сказать, господа, как сказать... Их много – наших Лесных друзей... Возьмут не умением, так числом. Единственное, чего им не хватает, так это оружия. Так мы дадим им его...

– Вы имеете в виду?.. – осторожно спросил Сандро.

– Я имею ввиду, что в Лесу у нас законсервировано полдюжины складов армейского вооружения. Конечно, подарить его туземцам – чистый убыток, но это – единственное решение проблемы. И все мы знаем, кто лучше всех справится с этим деликатным делом...

Все взгляды обратились к Барсуку.

– И, когда все рухнет, отдуваться будет тот же уважаемый вами Беррил?! – возмущенно спросил тот.

– Если ты хочешь сказать, что не рассчитываешь получить с этого дела комиссионные... – с деланным удивлением произнес Сандро.

Барсук сник.

– Ставлю предложение на голосование, – резюмировал председатель.

– Как ты спал, Землянин? – осведомился Рроу, наклонившись над с трудом продравшим глаза капитаном Дель Рэем.

– Прекрасно, – не покривив душой, ответил тот. И действительно он чувствовал себя так, словно неделю провел где-то на Гавайях. Тело еще хранило какое-то ощущение полета – словно на водных лыжах...

– Ты поцарапал свое лицо, Землянин. И руки...

– Мне приснилась дорога, Рроу. Через колючий кустарник, – косо усмехнулся Гвидо. Боль от глубоких царапин ощущалась им сейчас, как нечто постороннее, из ночного морока прихваченное...

– Странные сны сняться после странствий по Лесу, – с каким-то несвойственным ему смирением заметил Рроу.

Сны... Кошмары. Склоненные над ним кошачьи лица. Ему задают вопросы, он отвечает. Голос (чей?): «Он обидел Миэлу и должен умереть!» Другой голос (старческий, женский): «Он удостоился чести драться с Великой Пумой и должен жить.»

– Его судьбу решила Мать Прайда – должно подчиниться... – это, кажется, сказал Рроу...

Он резко встряхнул головой, пытаясь стряхнуть навязчивый морок... Господи, на каком языке говорили эти... тени? Наверное это не был – не мог быть галактический жаргон... Тем более – нормативный язык Федерации... Тем не менее он хорошо помнил смысл того, что было сказано над ним...

– Пойдем, Землянин, ты заслужил право лицезреть Чудо Инкарнации... Уже время. Скоро взойдет Звезда, – Рроу взял его за предплечье. – Традиция запрещает нам принимать пищу перед обрядом. Но для тебя найдется немного молока – впереди у тебя путь.

В проходе их встретил Аучч. Взглянув на часы, Гвидо чуть удивился – ночь еще не кончилась. На поверхности их ждал зыбкий полумрак, но когда они добрались до Священного Каньона, начало светлеть. Аучч остался у подножья скал, а Гвидо Рроу помог подняться на площадку метрах в трехстах выше.

– Оставайся здесь и смотри. Ты сам поймешь, когда надо уходить, – глухим голосом сказал глава прайда. – Прощай! Мы поможем тебе, когда ты поймешь, о чем надо просить нас...

Дель Рэй остался в одиночестве. Высоко в небе лучи невидимой еще Звезды окрасили прихотливый рисунок утренних облаков.

Гвидо осторожно выглянул из-за скалы. Чаша скального каньона буквально кишела пумоидами. Сполохи коптящих факелов многократно отражались в желтоватых глазах аборигенов, и капитану показалось, что он видит перевернутую чашу звездного неба, заполненного мириадами звезд. Внизу раскачивалась, выла и пела какие-то свои колдовские гимны сплошная масса странных, покрытых шерстью существ, и капитан чувствовал, как нарастает общее напряжение, готовое в любой момент взорваться мощнейшим эмоциональным взрывом. Вверху, на соседней скале, возвышалась сгорбленная фигурка Матери Прайда, рядом с которой виднелись изящные очертания их тотема. Животное сидело, не шелохнувшись, и только изредка подрагивающие кончики позолоченных ушей свидетельствовали, что это было не искусное изваяние, а создание из плоти и крови.

Присмотревшись внимательней, Гвидо узнал пуму, с которой ему довелось сражаться прошлой ночью в подземелье. Так значит, действительно, это и есть Священная Пума Миэла... А кто же будет ее жертвой? Где они спрятали ребенка?

Внезапно Мать вскинула вверх иссохшую лапу, и в долине наступила мертвая тишина. Гвидо слышал только потрескивание горящих факелов и стук собственного сердца.

Жрица медленно обвела взглядом собравшихся. Это был тот – из сна странно понятный язык. Гвидо почти буквально понимал все то, что слышал.

– Зачем вы собрались здесь, дети мои и дети моих детей?

Толпа в ответ словно взорвалась единым криком.

– Мы пришли сюда вкусить плоть и кровь!!!

Мать Прайда положила руку на голову сидящей рядом пумы и снова бросила в толпу вопрос-призыв:

– Вы хотите быть храбрыми и сильными, как она?

– Да-а-а!!! – завизжали внизу.

– Вы хотите быть хитрыми и быстрыми, как она? – не унималась жрица.

– Да-а-а!!! – рычали аборигены.

Это повторилось несколько раз, пока доведенные до экстаза пумоиды не начали скандировать, потрясая факелами:

– Плоть и кровь! Плоть и кровь! Плоть и кровь!

Жрица вновь подняла верх правую руку, левой – с трудом удерживая зверя.

– Вы получите их! – выдохнула она навстречу толпе и достала из складок своей одежды желтой молнией блеснувший нож.

Гвидо покрепче сжал рукоятку пистолета и завертел головой, высматривая ребенка, которого, как он полагал, сейчас принесут в жертву Священной Пуме. Однако произошло нечто другое. Мать Прайда резко взмахнула рукой, и темная струя фонтаном брызнула из горла поверженного животного.

Капитану показалось, что у него лопнут барабанные перепонки – такой силы крик поднялся над долиной. А жрица тем временем с ужасающей быстротой начала кромсать еще живое и трепещущее тело Миэлы и швырять куски в толпу. Охваченные безумством аборигены на лету выхватывали клочья дымящейся плоти и глотали его, не жуя.