Борис Иванов - Тридцать четвертый мир

– И еще для того, чтобы дать вам возможность глотнуть немного кофе... – Кай отвернул крышку термоса и плеснул в нее горячего напитка. – Глотните, приободритесь. А вот – бутерброды... Не придавайте значения тому, что мы задаем много посторонних вопросов. Но для того, чтобы не наломать дров в здешних условиях, нам, профанам, не хватает общей информации. Той, которую вы здесь считаете банальной. Например, ни в одной галактической базе данных я не получил конкретной информации об истинном возрасте нынешней цивилизации Гринзеи. Я имею ввиду, конечно, туземную цивилизацию...

Лисецки поднялся из-за стола и, верно, сбросив память о долгих месяцах тюремного молчания, неосознанно принял осанку преподавателя, которому бестолковый студент задал забавный вопрос. Он двинулся вдоль витрин, едва заметно касаясь их кончиками костлявых пальцев.

– Если бы вы учились в школе здесь, на Гринзее, вы бы твердо знали, класса с пятого, что нынешняя, упадочная, биологизированная цивилизация аборигенов насчитывает шесть тысяч восемьсот лет – по галактическому календарю, разумеется – и что она вытеснила другую – низкотехнологичную, агрессивную, экспансионистскую культуру, от которой остались лишь затерянные в джунглях руины и несметные клады... Не знаю, кто навыдумывал эти глупости, но они стали беспрекословной истиной для любого колониста младше сорока.

– Вы не верите этим цифрам?

– Они взяты с потолка. В основном, из вольных переводов легенд аборигенов, сделанных дилетантами вроде Олафсена... Дело в том, что у коренного населения Гринзеи вообще нет привычки считать время. Вот – видите эти камешки? Прозрачные – желтоватые такие, синие, черные... Это и есть часы. Когда по каким-то причинам приходится считать равные отрезки времени, они рассказывают друг другу священные истории и перекладывают камешки. Справа налево. Или наоборот. Священные истории имеют фиксированную длину. Их много – на разные случаи жизни. Более сложной техники счета времени народ Гринзеи не приемлет... Здесь нет смены сезонов... Почти нет. Земля родит одинаково во всякий день – нет нужды рассчитывать запасы впрок... Да и не хранится почти ничего в этом климате... Ничего и не нужно сложнее этих вот камушков.

– Но в подземном лазарете я видел... – начал Кай.

– Вы могли видеть в джунглях и компьютер... Когда припирает, современный абориген может пользоваться и электронным хронометром, но не станет ЖИТЬ по часам. С этим связаны какие-то древние архетипы. Счет времени – проклятье для них... Вот, прочтите это... Фонетические значки. «Пиджин». Здесь – мой перевод:

«Люди Земли заворожены Смертью. Они идут ей навстречу, считая шаги. Они не сводят с нее глаз. Знание Времени есть знание Времени Встречи с Небытием. Зачем оно тебе?»

– Мне не удалось соблюсти рифму...

– Иногда мне и самому хочется забросить подальше эти чертовы наручники, – заметил Гвидо, постукав указательным пальцем по тусклому металлу браслета своих «Командирских». Лес вспомнился ему с необычайной яркостью.

– И учтите: это для вас, господа, носящие часы, – продолжал охваченный просветительским азартом приват-доцент, – час поутру – явление той же природы, что и час ночью или в обед. Для толкового аборигена утренний час также отличается от вечернего, как метр от фунта. Время ночью считают этими вот камушками. А днем – только вот этими. Причем играет роль, что за день наступил – пасмурный или солнечный. Если час не равен часу, то уж день и подавно не равен дню... Да и любой такой день распадается на несравнимые периоды. И от вашего лично состояния зависит счет времени. Считается, что время сна, вообще, не существует... О счете лет и тысячелетий нет и речи. Да и зачем их считать? Если мудрецом изречена истина, то какая разница – вчера или в начале веков? Зло остается злом вовеки, а радость всегда истекает в мгновение ока. Зачем же считать время? Вот так, господа.

– Ну... А объективная хронология? Радиоуглеродный, скажем, метод?

– Для объективной хронологии нужны ископаемые. ОСТАНКИ. А биосфера Гринзеи прокручивает весь свой углерод в сотни раз быстрее, чем на Земле. Плоть разлагается, дерево гниет, металл ржавеет. Здесь нет культа вечного захоронения. Живое, погибая, дает новую жизнь. Только так. Это и догма туземной веры и констатация истинного положения дел на планете, одновременно... Камень... Иногда строения... Фундаменты и засыпанные русла каналов. Вот все, с чем приходится иметь дело, если не верить легендам. А между тем, на базе такой вот археологии и этнографии вырос и живет огромный рынок гринзейских древностей и антиквариата... Очень трудно поднимать голос против научных предрассудков, когда они подкреплены материальными интересами многих людей...

– Вы уверены в тех методах датировки, которые использовали сами? – как можно более веско поинтересовался Гвидо.

– В криминалистике такие методы приняты испокон веку. Нейтронно-активационный анализ выявил в материале каменных изделий следы металла инструментов, изготовленных из типично земных материалов и по земным технологиям. В ряде случаев можно назвать конкретного изготовителя. Другие изделия могли быть обработаны в ручную... Тогда датировка почти невозможна, но подозрения остаются.

– Вернемся из эмпиреев, поближе к действительности... – Кай принял менее комфортабельную позу. – Кто, по-вашему, адресовал к вам органы правопорядка: спекулянты антиквариатом, или... оппоненты Посла Окамы? Я, конечно, не прошу вас называть имя Советника Лэшли...

Лисецки выпрямился, словно его огрели кнутом.

– Вы должны понять... Тут не «или-или». Тут все взаимосвязано. Лэшли просто дал понять этой своре спекулянтов, что выставляет меня им на съедение. Ну а уж те постарались... Таким большим господам, как Советник, не надо самим пачкать руки в полицейских делах. Достаточно означить свою позицию... А вы говорите «или-или»...

– Вы считаете, что вас покарали за недогадливость?

– Вряд ли это называют недогадливостью. Советник прямо предупредил меня... Он объяснил мне, что именно хочет видеть в докладе.

– Что же?

– Этнографическая часть доклада должна была, по его мнению, прямо и недвусмысленно констатировать полную несовместимость принципов цивилизации аборигенов с включением Гринзеи в число Обитаемых Миров. И главное – с генеральным планом развития экспортной экономики. Это во-первых. А во-вторых, следовало покончить с «ползучей тенденцией» считать деятельность нервной системы туземцев разумной, в научном понимании этого слова.

– В чем-то таком вы только что почти убедили нас... – с еле чувствующимся в его голосе ядом заметил Гвидо.

Потрясенный приват-доцент уставился на капитана так, словно тот был ожившей каменной горгульей.