Борис Иванов - Тридцать четвертый мир

– Тебя вечно тянет в такие места...

– Так этот народ места называет, куда отловленные корабли стягивают. Оставшиеся без экипажа. Такой порядок. Они законы свято блюдут – Кладоискатели. Очень этот народ лицензией своей дорожит. Смешно аж посмотреть...

Свое они, конечно, берут. Раз судно без экипажа, из реестра изъято – святое дело с него все, что на рынок пойдет снять. В основном – движки и навигационное оборудование. Иногда из груза что интересное попадается... Помню, на Лаланде нашли мы заброшенную посудину, на которой, полвека тому как, везли снедь для банкета в честь Первооткрывателей – судя по документации. Устрицы, осетрина и шампанское... Все – замороженное по методу этого... Сейчас не вспомню – еврея, в общем. Очень хорошо сохранилось. С тех пор устриц с шипучкой год видеть не мог... Так я не про это...

– Да, ты – про «Черный жемчуг»...

– Так вот – узнаю я, к большому своему удивлению, что и впрямь была такая посудина. И действительно, вылетев с Шарады, сгинула. Так ее давным-давно нашли, выпотрошили и на типовой Помойке болтаться оставили. Недалеко, кстати, от нашей любимой Метрополии... «Предутилизационный полигон четырнадцать» называется место это. Я туда и навострился. Год без малого между разными посудинами кантовался – там все едино: туда ты летишь, или оттуда... И добрался, наконец. И все верно ведь рассчитал: остался от «Жемчуга» только обитаемый отсек. Там никто ничего и трогать не собирался. Дурная примета считается...

– А что стало с этим... Тоямой и его экипажем, – поинтересовалась Мэг.

– А пес их знает – погибли все. Похоже, их перед самым Броском обстреляли. Нейтронным пучком, или еще чем-то в том же духе... Штучка вполне в духе Комплекса. Или бандиты эти – с Дальних Баз... Но тут-то и вышел им пребольшой кукиш. Бросок выполнила автоматика. Прежде чем суки эти на борт полезли. А куда «Жемчуг» этот зашвырнуло, понятно, одному Черту и Дьяволу было известно. Судя по тому, на какую Помойку Искатели ее свезли – куда-то в дальнюю окрестность Земли его закинуло... А Искатели эти, хоть народ и болтливый, а как что нашли, так по инстанции доносить не торопятся... Ну а Доклад себе спокойно лежал в секретном сейфе. Не в капитанском – тот плазменным резаком вскрыть кто-то потрудился все же, а в специальном таком, между отсеками... Я недели три по руине этой лазал, пока сыскал...

– По сейфам ты специалист... Тебе не нравится светлое пиво? Там, на нижней – «Дарт»... Ты уверен, что нашел именно то?

– Проверил. Уже и покупателей присмотрел. В Систему подался – там, как-никак и ближе и безопаснее такие дела делать. Кстати, про цену Иржи не очень-то и преувеличивал... Но черт меня дернул: подсказала одна сатана гороховая, что на Гринзее вдесятеро против того дадут. Есть мол там покупатель ОСОБЫЙ...

– Ты сюда и собрался...

– Да нет. Пришлось на старушку-Землю заглянуть.

– Посетил Колыму – родину предков?

– Бог миловал. В Женевской каталажке отсидел. А предки у меня не с Колымы совсем почти, а вовсе из Красноярска...

– И много тебе дали? И, кстати, – за что?

– Да сущие пустяки одни. Так, подвернулось одно дело попутно... Я его и ввиду не имел. Однако ж влип. Но друзья эти легавые быстро смекнули, что на воле я им нужнее, чем за решеткой. Живенько так срок скостили и гулять отправили. А сами с хвоста не слезают...

– У тебя – мания величия, Шишел. Тебя никто не ищет. Ни разу по «ти-ви» тебя не показывали. Ни в фас, ни в профиль...

– Я же сказал: меня отпустили вчистую. Шаленый перед законом чист! Меня пасут втемную. Негласно. На тебя, Мэг вся надежда.

– Я что, должна постоять с бумагами в торговых рядах? Или поносить их по домам с хорошей репутацией.

– Нет, Мэгги, все, что от тебя требуется, это устроить мне встречу с одним хитрым человечком. И навести кое-какие справки...

Несмотря на глубокую ночь, движение на улицах Столицы было немалое: то и дело, наперекор всем правилам дорогу перегораживала то туша затянутого пятнистым брезентом тяжеловоза, то приземистая самоходка, а то и вихляющийся на воздушной подушке легкий танк. Шла подготовка Большой Карательной. Вовсю и почти открыто. Кай вырубил автопилот и сам взялся за руль кара.

– Знаете, Следователь, – произнес несколько несвойственным ему задумчивым тоном Гвидо, – еще два-три дня назад, я нашел бы ваши методы работы просто верхом дилетантской самодеятельности. Но, похоже, Лес что-то изменил во мне...

– Каждое более или менее стоящее дело, с которым мне приходилось всерьез повозиться, капитан, обладало таким вот свойством. Что-то изменять в тех, кто с ним связывался. Уверен, что раньше вы просто не замечали. Эту историю нам не расколоть, если мы не поймем с чем столкнулись. В лице тех, кого здесь называют аборигенами. Здесь все завязано на них, а никто не знает и не хочет знать о них ничего путного.

– Давайте прикинем, что знаем мы. Первое, – Гвидо выкинул вперед большой палец, – существует уйма жизненных форм аборигенов Гринзеи. Они живут по-разному и в разных, как говорится, экологических нишах... Но прекрасно понимают друг друга. И людей...

– И языка своего уже не имеют, – заметьте это, Гвидо. – За исторически очень короткий срок они полностью утратили свою древнюю речь и письменность.

– Это два, – Дель Рэй присоединил к разжатому большому пальцу указательный. Склонил голову набок. – Утратили речь и письменность, говорите вы. – Если они у них были, Следователь. Странная мысль мне взбрела в голову, когда мы мило беседовали с беднягой Лисецки. Эти парни там – в джунглях чудовищно приспособляемы. Все указывает на то, что все эти... формы – они произошли от одного ствола. Просто разные маски, которые напяливает на себя одна и та же сущность. Может, до прихода людей она, эта суть и рядилась в совсем другие формы? Просто не было чему и кому подражать. А вот пришли люди – шумные, докучливые, настырные. Вторгающиеся в святая святых, и успешно вторгающиеся... Вот теперь это... эта первичная суть и начала примеривать маску Разума. Вместо фотосинтезирующих складок, хитиновых панцирей или кошачьих когтей стало лихорадочно развивать кору больших полушарий, способность к речи... тогда понятно, почему первые колонисты никаких разумных существ на Гринзее не застали и, следовательно, и не описали нам на память. А вторая волна застала здесь уже целый коктейль носителей разума... И как должное восприняла их ломаный английский... И поддельный древний жреческий язык.

Кай не без чуть преувеличенного уважения скосил взгляд на собеседника.

– Я недооценивал вашу способность к метафизическим рассуждениям, капитан... Эволюция на базе мимикрии... Скоростная... Это, право, не тривиальная концепция. Вы не подумывали об академической карьере?