Иэн Бэнкс - Вспомни о Флебе (перевод Г. Крылов)

– … или лучше запереть их обоих здесь. Ты же знаешь, мы это можем… – сказала Йелсон.

«Мы уже близко, – подумал Хорза, рассеянно кивая в ответ на слова Йелсон и не слушая ее доводов, почему он должен взять ее с собой, отправляясь на поиски Разума. – Мы уже близко, я уверен. Я это чувствую, мы уже почти на месте. Каким-то образом нам – мне – удалось получить нужный результат. Правда, дело еще не кончено, и достаточно совершить малейшую ошибку, проглядеть что-нибудь, оступиться – и всё: провал, неудача, смерть. Пока что нам все удалось, несмотря на ошибки, но так легко что-нибудь упустить, не заметить какую-нибудь малюсенькую деталь в массе данных, которая позднее (когда ты уже обо всем этом забудешь, повернешься к ней спиной) погребет тебя под собой». Секрет состоял в том, что нужно было думать обо всем сразу или (может, потому, что Культура была права и только машина могла делать это в буквальном смысле) настолько чувствовать происходящее, чтобы решения относительно всего важного или потенциально важного принимать автоматически, а остального не замечать.

Испытав что-то вроде потрясения, Хорза понял, что его собственная навязчивая потребность не совершать ошибок и всегда все учитывать не так уж сильно отличалась от фетишистских тенденций, которые он так презирал в Культуре: ее стремления все делать по справедливости, правильно, исключить малейшие случайности. Он улыбнулся про себя, чувствуя иронию ситуации, и скользнул взглядом по Бальведе, которая сидела и смотрела на Вабслина, экспериментирующего с пультом управления.

«Становишься похожим на своих врагов, – подумал Хорза. – Может, в этом что-то и есть».

– … Хорза, ты меня слушаешь? – сказала Йелсон.

– А? Да, конечно, – улыбнулся в ответ Хорза.

Пока Хорза и Йелсон разговаривали, а Вабслин развлекался с кнопками на пульте, Бальведа хмурилась. Ею почему-то стало овладевать беспокойство.

За окном локомотива, вне поля зрения Бальведы, по платформе катилась маленькая фляжка. Она долетела до стены у входа в туннель и ударилась о нее.

Ксоксарле бегом пустился в заднюю часть станции. У входа в пешеходный туннель, под прямым углом ведущий в массив породы за станционной платформой, располагался туннель, из которого недавно появились мутатор и две женщины, закончив свой обход станции. Это было идеальное место для наблюдения. Ксоксарле полагал, что там ему удастся избежать последствий столкновения поездов, к тому же оттуда он мог вести огонь без помех, имея великолепный сектор обстрела – всю станцию, от хвоста поезда до локомотива. Он мог оставаться там вплоть столкновения. А если они попытаются бежать, то будут у него как на ладони. Он проверил ружье, перевел мощность на максимум.

Бальведа спрыгнула со своего сиденья, сложила руки на груди и медленно прошла по кабине в направлении боковых окон. Она шла, устремив взгляд в пол и недоумевая – что это вызывает у нее беспокойство.

Ветер мощно завывал в пространстве между кромкой туннеля и последним вагоном поезда. В двадцати метрах от Ксоксарле, который ждал у пешеходного туннеля, опираясь коленом о безжизненное тело Авигера, начал раскачиваться и подрагивать хвостовой вагон поезда.

Автономник замер, не закончив резать кабель. Две мысли вдруг пришли ему в голову: во-первых, этот странный шум, черт его побери, ему не померещился; во-вторых, если этот звук издавал один из приборов на пульте управления, то люди его не слышали, а микрофон шлема Йелсон, скорее всего, тоже не воспринимал звуков такой высокой частоты.

Но ведь звуковой сигнал должен был сопровождаться визуальным.

Бальведа развернулась у бокового окна, так толком и не заглянув в него, оперлась о консоль и снова окинула взглядом кабину.

– … у тебя в голове по-прежнему поиски этой чертовой штуковины, – сказала Йелсон.

– Можешь не сомневаться, – сказал мутатор, кивая Йелсон, – я ее найду.

Бальведа повернулась и выглянула в окно.

В этот момент ожили шлемофоны скафандров Йелсон и Вабслина и раздался встревоженный голос автономника. Внимание Бальведы привлек какой-то черный предмет, быстро перекатывавшийся по полу станции. Глаза ее расширились. Рот открылся.

Ветер превратился в настоящий ураган. Из устья туннеля доносился далекий шум, напоминающий сход снежной лавины в горах.

И вот в конце прямого участка перед станцией семь появился свет.

Ксоксарле не видел света, но шум он слышал. Он поднял ружье и взял под прицел двери неподвижного поезда. Эти глупые гуманоиды скоро непременно все поймут.

Стальные рельсы запели.

Автономник быстро выбрался из прохода. Он бросил к стене отрезанные куски кабеля.

– Йелсон! Хорза! – прокричал он в коммуникатор и метнулся по короткому отрезку узкого туннеля. Делая поворот на спрямленном им участке, он услышал слабое, высокое, настойчивое завывание тревожной сирены. – Работает тревожная сирена! Я ее слышу! Что происходит?

Уже в лазе он почувствовал и услышал, как поток воздуха обдувает поезд и проникает внутрь.

– По станции гуляет ветер! – быстро сказала Бальведа, как только замолк голос автономника.

Вабслин поднял свой шлем с консоли – под ним мигала небольшая оранжевая лампочка. Хорза уставился на нее. Бальведа взглянула на платформу. По полу станции неслись тучи пыли. С паллеты, лежавшей у заднего мостика, сдуло все легкие вещи.

– Хорза, – спокойно сказала Бальведа. – Я не вижу Ксоксарле. И Авигера тоже.

Йелсон вскочила на ноги. Хорза бросил взгляд в боковое окно, потом снова на лампочку, мигающую на консоли. Из двух шлемов доносился взволнованный голос автономника:

– Это сигнал треноги! Я его слышу!

Хорза подобрал свое ружье, схватился за кромку шлема в руках Йелсон и сказал:

– Автономник, это поезд. Предупреждение о столкновении. Быстро выходи из вагона. – Он отпустил шлем; Йелсон быстро накинула его себе на голову и защелкнула. Хорза показал рукой на двери. – Быстро! – громко сказал он, оглядывая Йелсон, Бальведу и Вабслина, который продолжал сидеть, держа в руках шлем, только что снятый с консоли.

Бальведа ринулась к двери, за ней – Йелсон. Хорза метнулся туда же, но вдруг остановился и повернулся к Вабслину, который положил свой шлем на пол и снова повернулся к консоли.

– Вабслин! – заорал Хорза. – Шевелись!

Бальведа и Йелсон бежали по вагону. Йелсон оглянулась и замедлила бег.

– Я его запущу, – взволнованным голосом сказал Вабслин и принялся нажимать на кнопки.

– Вабслин! – крикнул Хорза. – Выметайся отсюда немедленно!

– Все в порядке, Хорза, – сказал Вабслин, продолжая нажимать кнопки и выключатели, оглядывая экраны и циферблаты; когда ему приходилось двигать поврежденной рукой, на его лице появлялась гримаса. Не поворачивая головы, он продолжил: – Я знаю, что делаю. Уходи, а я запущу эту машину. Сам увидишь.