Аластер Рейнольдс - Город бездны

— Простой вопрос: сколько кораблей было изначально, до гибели «Исламабада»?

— Разумеется, пять, — ответил Гомес.

— А если не пять? А вдруг шесть? Один взорвался — нам это известно. Но какой? Может быть, как раз «Исламабад» уцелел?

— А почему мы его не видим?

— Потому что он не подает сигналов. Он преследует нас, как призрак.

— Весьма убедительно, — фыркнул Небесный. — А у этого призрака, случайно, не было имени?

— Что касается имени, то…

— Я так и знал.

— Говорят, «Калеуче».

Небесный вздохнул. Путешествие, похоже, будет еще то. Когда-то много лет назад они втроем считали железнодорожную сеть корабля местом для игр — увлекательных и в меру опасных. Это была удивительная страна, где оживали истории о привидениях и приключениях. Там были заброшенные туннели, которые ответвлялись от основной линии: по слухам, они вели к засекреченным грузовым отсекам. По одной из версий, там находились тайники со спящими, которые были переправлены на борт нелегально в последние минуты перед отлетом, потому что это были члены правительств-соперников. Небесный и его друзья знали места, где можно было, подзадоривая друг друга, выбираться на крышу поезда и ехать, едва не обдирая спину о потолок туннеля. Теперь он повзрослел и оглядывался на эти игры с лукавым изумлением, отчасти гордясь риском, на который они шли, отчасти ужасаясь грозившей им тогда зловещей смерти.

С тех пор прошла целая жизнь. Теперь им поручали куда более серьезную работу. Времена изменились. Ресурсы корабля начинали истощаться, и всем приходилось лезть вон из кожи. Небесный и его друзья были назначены сопровождающими грузов для бригад, работающим на «хребте» и в двигательном отсеке. Обычно это включало помощь при разгрузке, после чего груз приходилось тащить через лазы или спускать по смотровым колодцам туда, где он был необходим. В общем, работа оказалась далеко не такой простой, как они думали поначалу. Редкая смена обходилась без свежих царапин и синяков. Зато постоянные нагрузки помогли обзавестись великолепной мускулатурой — в других условиях на это можно было даже не надеяться.

Их компания была странной. Гомес пробивал себе путь к работе в двигательном отсеке, в «тайный орден» техников, обслуживающих силовые установки. Иногда он отправлялся на поезде прямо на корму и даже тайком заговаривал с кем-нибудь из техников, пытаясь произвести на него впечатление своим знанием физики герметичности и прочих тайн теории аннигиляторных двигателей. Временами, наблюдая за этими беседами, Небесный замечал: отнюдь не всегда техники безжалостно расправлялись с вопросами и ответами Гомеса. Изредка они даже выказывали сдержанное удивление и намекали, что однажды Гомесу будет позволено подняться вступить в их тишайшее братство.

Норквинко был существом совсем другого типа. Он обладал свойством с безоглядной одержимостью погружаться в любую проблему. Его могло увлечь что угодно, лишь бы явление было достаточно сложным и многоплановым. Он самозабвенно составлял списки и классификации, а серийные номера и схемы были наполнены для него глубоким очарованием. Не удивительно, что чудовищно сложная «нервная система» «Сантьяго» притягивала его внимание, как магнит. Компьютерные сети, которые пронизывают своими жилами корабль, бесконечно ветвясь… Их сожержание то и дело изменялось и переписывалось, подобно древним рукописям, начиная со старта корабля и до недавнего времени, когда случился аварийный сбой систем. Мало кто из взрослых, находящихся в здавом уме, не пасовал перед попыткой понять работу более одного крошечного сегмента этой системы! А Норквинко был заворожен этим бесконечным многообразием. По мнению многих, это граничило с патологией, а некоторым внушало настоящий ужас. Техники, которые занимались сетями, на протяжении поколений отрабатывали способы устранения неполадок — и тут кто-то пытался объяснять им, как решить те же проблемы более эффективно! «Это оставит нас без работы», — таков был самый вежливый ответ неугомонному Норквинко. После этого он некоторое время держался от сетевиков подальше, чтобы не нарываться на неприятности, и путешествовал вместе с Небесным и Гомесом.

— «Калеуче», — повторил Небесный. — Интересно, что бы это значило.

— Еще бы не интересно, — презрительные нотки в голосе Небесного, похоже, задели Норквинко. — Мои предки родом с одного острова. Так вот, там очень любили истории о привидениях. В том числе и о «Калеуче».

Норквинко уже увлекся, его обычные нервные интонации почти исчезли.

— И ты хотел поведать ее нам.

— Это был морской корабль-призрак.

— Забавно, а я бы не догадался.

— Послушай, — оборвал Гомес. — Заткнись и не мешай Норквинко рассказывать, ладно?

Норквинко кивнул.

— Когда люди слышали по ночам, как на «Калеуче» играет аккордеон, они все бросали и выходили в море. Иногда «Калеуче» даже заходил в порты и брал матросов с других кораблей. Там на борту пировали мертвецы, и этот пир никогда не кончался, а команда состояла из колдунов — брухос. Они окутали «Калеуче» облаком, которое двигалось вместе с ним. Иногда люди видели корабль, но не могли к нему приблизиться. Он погружался в волны или превращался в скалу.

— Так значит, этот корабль так и не могли рассмотреть как следует — потому что его скрывало облако, — и он мог заодно превращаться в камень, когда к нему приближались? Ну просто чудо из чудес, Норквинко.

— Я же не говорю, что э то действительно был корабль-призрак, — обиженно отозвался Норквинко. — Но сейчас… как знать? Сколько мифов описывают то, что потом становится реальностью.

— Так-то оно лучше.

— Да ладно тебе, — сказал Гомес. — Что ты прицепился к этому призраку? А вот кое в чем Норквинко прав. Хочешь сказать, нет? Вполне мог быть шестой корабль, но со временем про него просто забыли.

— Хорошо. Хотя по мне это просто корабельная байка. К старой истории приплели что-то новое, просто ради разнообразия, а может быть — чтобы не терять связи с прошлым. Я не стану с тобой спорить.

Тем временем поезд свернул в боковой туннель и загромыхал по индукционным рельсам.

Теперь они приближались к корпусу, и сила тяжести начала расти.

— А я знаю, в чем твоя проблема, — усмехнулся Норквинко. — Дело в твоем старике, верно? У него же такое крутое положение. У тебя в голове не укладывается, что он может не знать таких важных вещей?

— Может, он знает — это тебе в голову не приходило?

— Значит, ты признаешь, что шестой корабль на самом деле может существовать?

— Нет, вообще-то.

— Ну а я готов поверить, что шестой корабль был! — разгорячился Гомес. — Если смогли запустить пять кораблей — неужели шесть намного сложнее? Корабли набрали крейсерскую скорость, потом, скажем, случилась авария… ну, или еще какая-нибудь беда. Это могла быть случайность, могла быть диверсия — не важно. Но шестой корабль, по сути, погиб. То есть он до сих пор летит по инерции, но там все заброшено, экипаж мертв, спящие, наверно, тоже. Системы не работают, так что остаточной энергии вполне хватит на то, чтобы антивещество не разгерметизировалось.