Аластер Рейнольдс - Ковчег Спасения

Из коридора раздалось мерное поскрипывание, которому вторили уже знакомые звонкие щелчки. Вскоре Зебра вошла в комнату, толкая перед собой кресло-каталку, наподобие того, в котором привезли Антуанетту. На сиденье вертикально стоял отполированный до зеркала металлический цилиндр, который почему-то хотелось назвать самоваром. Из него во все стороны торчали замысловато изогнутые трубки с непонятными приспособлениями.

Клавейн заметил, что цилиндр немного покачивается из стороны в сторону, словно что-то пыталось вырваться наружу.

— Поставь его сюда, — сказал Хи, указывая примерно в центр комнаты.

Зебра остановила кресло. Цилиндр по-прежнему покачивался. Хи нагнулся и легко постучал по нему согнутым пальцем.

— Эй, здравствуйте, — произнес он, повысив голос. — Очень рад, что вы смогли прийти. Вы знаете, где находитесь, или хотя бы что с вами случилось?

Цилиндр закачался сильнее.

— Позвольте объяснить, — Хи обратился к своим гостям. — То, что мы имеем удовольствие наблюдать — система жизнеобеспечения куттера Феррисвильской полиции. В течение всего срока службы пилот куттера не покидает летательный аппарат. Иногда это может длиться несколько лет. Чтобы сократить массу, основную часть его тела хирургическим способом отделяют от нервной системы, замораживают и помещают в хранилище штаб-квартиры Конвента. Пилоту не нужны конечности, так как он может управлять представителями через нейронный интерфейс. Ему еще много чего не нужно. Все это удалено, подписано и заморожено.

Цилиндр сильно качнулся вперед и назад.

— Тпру! — Зебра едва успела присесть и остановить его.

— Внутри этого цилиндра, — продолжал Хи, — находится пилот куттера, повинный в недавних неприятностях на борту корабля мисс Бакс. Подлый маленький гаденыш, верно? Как это, должно быть, весело — терроризировать команду корабля, которая всего-то навсего нарушила пару замшелых постановлений. Милое развлечение, ничего не скажешь.

— Это уже не в первый раз, — заметила Антуанетта.

— Отлично. Но, боюсь, на этот раз наш гость немного перегнул палку, — Хи обратился к цилиндру. — Верно, приятель? Отделить вашу систему жизнеобеспечения от остальных устройств оказалось нетрудно. Надеюсь, это не вызвало у вас особого дискомфорта. Конечно, я понимаю: должно быть, больно, когда твою нервную систему отделяют от нервной системы куттера. Приношу свои извинения. Вообще-то я не специализируюсь на пытках.

Цилиндр застыл, словно прислушивался.

— Но я не смогу просто отпустить вас. Такие поступки нельзя оставлять безнаказанными, верно? Поймите, я в высшей степени нравственный человек. Мои собственные преступления заострили мою этичность до беспрецедентного уровня, — он наклонился к зеркальной поверхности цилиндра, почти касаясь ее губами. — Слушайте внимательно, потому что я не хочу, чтобы у вас остались какие-либо сомнения по поводу произошедшего.

Цилиндр мягко закачался.

— Мне досконально известно, как поддерживать вашу жизнь. Электричество здесь, питательное вещество там… это проще, чем реактивный двигатель. Мне кажется, что вы можете существовать в своей банке десятки лет, если туда регулярно подавать питание и воду. Именно это я и собираюсь делать — пока вы не умрете естественной смертью, — Хи посмотрел на Зебру. — Думаю, неплохая идея. Что скажешь?

— Поместить его в ту же комнату, что и других?

— Думаю, именно так, — он лучезарно улыбнулся гостям и с нескрываемой нежностью проследил, как Зебра увозит цилиндр из комнаты.

Наконец звук ее шагов стих.

— Вы жестокий человек, Хи, — проговорил Клавейн

— Я не жесток, — ответил он. — По крайней мере, в том смысле, который вы вкладываете в это слово. Но жестокость — весьма полезный инструмент, если точно знать, в какой момент его использовать.

— Этот гребаный ублюдок получил по заслугам, — сказала Антуанетта. — Извини, Клавейн, но я не собираюсь не спать ночей из-за того, что он сдохнет в своей банке. Если бы не Хи, он бы нас прикончил.

Клавейн вздрогнул, словно одно из привидений, блуждающих по подвалам Шато де Карбо, прошло сквозь него.

— А другой? — с неожиданной настойчивостью спросил он. — Другой Объединившийся… Это была Скейд?

— Нет, не Скейд. На этот раз — мужчина. Он тоже ранен, но причин, которые могут помешать выздоровлению, я не вижу.

— Я могу с ним встретиться?

— В ближайшее время, мистер Клавейн. С ним я еще не закончил. Я хочу быть абсолютно уверен, что он не причинит мне никакого вреда, прежде чем я введу его в бессознательное состояние.

— Этот чертов «паук» нам наврал, — вмешалась Антуанетта. — Сказал, что у него нет никаких имплантантов, ублюдок.

Клавейн обернулся к ней.

— Он мог ими пользоваться, пока необходимо, а потом просто вымывал из тела, когда надо приходилось проходить через какую-либо систему контроля или безопасности. Саморазрушение имплантантов занимает немного времени — от силы несколько минут. Потом остатки выходят через кровь и мочу.

— Только будьте осторожны, — произнес Скорпио. — Чертовски осторожны.

— Есть какая-то причина для такой осторожности? — спросил Хи.

Гиперсвин подался вперед.

— Еще какая. «Пауки» всадили мне в голову какую-то дрянь, которая связана с его имплантантами. Типа маленького клапана или чего-то в этом роде. На вене или артерии. Он умрет — я умру… Все просто.

— М-м-м… — Хи провел пальцем по губам. — Ты полностью в этом уверен?

— Я уже один раз терял сознание, когда пытался напасть на него.

— Вас связывали теплые дружеские отношения, верно?

— Брак по расчету, дружище. И он это знал это. Потому мной и пользовался.

— Отлично. Может быть, когда-то у тебя там что-то было. Но мы проверили всех вас. У тебя нет ни одного имплантанта, Скорпио. Или тебе никто ничего не вживлял, или твой клапан уничтожили прежде, чем у нас оказался.

У Скорпио приоткрылся рот. Это было совершенно человеческое выражение удивления и самоотвращения.

— Нет?! Этот долбанный засранец не мог…

— Вполне вероятно, что ты мог уйти когда заблагорассудится. И никакая сила на свете не заставила бы тебя остановиться.

— Верно говорил папа, — вздохнула Антуанетта. — Никогда не связывайся с «пауками». Никогда.

— Ты это мне говоришь? — возмутился гиперсвин.

— Так ведь тебя обманули, а не меня.

Скорпио фыркнул, но ничего не ответил. Возможно, подумал Клавейн, он просто не знал, что может сказать, не усугубляя своего положения.

— Скорпио, — серьезно сказал Хи. — Ты не пленник. Да, я не в восторге от твоих поступков. Но я и сам не без греха. И я знаю: иногда есть причины, которых другие не видят. Ты спас Антуанетту, за что я тебе очень признателен. И мои гости, подозреваю, тоже.