Вернор Виндж - Глубина в небе

Но она права. Это может оказаться идеальной первой передачей для зипхедов Анне. Время быть великодушным. Hay улыбнулся ей в ответ:

– Отлично, дамы и господа. Вы меня убедили. Анне, организуй передачу одного ключа. Думаю, старший пилот Цинь подберет тебе нужный сеанс. Присвой этой операции высший временный приоритет на ближайшие сорок килосекунд – и фоновый режим на следующие сорок.

Таким образом Цинь, Ляо и прочие официально не подлежат наказанию.

Они не разразились громом одобрения, но когда они поднялись уходить, Hay ощутил их энтузиазм и неимоверную благодарность.

Чиви пошла за ними, но вдруг обернулась и поцеловала Hay в лоб.

– Спасибо, Томас!

И она тоже вышла.

Он обернулся к единственному оставшемуся посетителю, Кэлу Омо.

– Присматривай за ними, сержант. Боюсь, теперь нас ждут осложнения.

В Великую Войну Хранкнеру Аннерби приходилось не спать несколько суток подряд, и все под огнем. Но эта единственная ночь была еще хуже. И Бог один знает, насколько хуже была она для Шерканера и Генерала. Как только провели телефонную связь, Аннерби почти все время торчал в командном пункте через коридор от зала, защищенного по стандартам Аккорда. Он работал с местной полицией и группой связи Андерхилла, отслеживая циркулирующие в городе слухи. Время от времени забегала Генерал – вся собранность и энергия. Но Аннерби знал, что его давняя начальница уже за гранью своих возможностей. Она слишком много руководила, участвуя и на верхних, и на детальных уровнях. Черт побери, сейчас она уже три часа отсутствует, уехав куда-то с полевой группой.

Один раз он зашел посмотреть, что там у Андерхилла. Шерк зарылся в лаборатории сигналов у самой вершины холма. Груз вины лежал на нем свинцовой тяжестью, туманя тот счастливый дух гения, с которым он набрасывался на любую проблему. Но коббер пытался заменить энтузиазм одержимостью. Он метался между компьютерами, объединяя все, что мог. Чем бы он ни был занят, для Аннерби это выглядело полной чушью.

– Это тебе не инженерное дело, Хранк, это математика!

– Ага, теория чисел. – Это произнес угрюмого вида докторант, которому принадлежала лаборатория. – Мы слушаем… – Он резко наклонился вперед, явно занятый таинствами собственных программ. – Мы пытаемся расшифровать перехват.

Очевидно, он говорил о фрагментах сигналов, полученных из Принстона после похищения.

– Но мы даже не знаем, от похитителей эта передача или нет, – возразил Аннерби. А я бы на месте Братства использовал одноразовые кодовые слова, а не шифрование ключом.

Джейберт как-его-там-фамилия только пожал плечами и продолжал работать. Шерканер тоже ничего не сказал, но в облике его читалась отрешенность. Ничего, кроме того, что он делал, он сделать не мог.

И потому Аннерби ушел обратно в командный пункт, где была хотя бы иллюзия продвижения вперед.

Смит вернулась через час после рассвета. Быстро просмотрела рапорты о том, что ничего не обнаружено, листая их чуть слишком нервными движениями.

– Белгу я оставила с местными копами в городе. Проклятие, у нее рация ненамного лучше, чем у них.

Аннерби протер глаза, тщетно стараясь добиться полировкой того, что мог дать только сон.

– Боюсь, полковник Андервиль не очень любит слишком навороченную аппаратуру.

В любом другом поколении Белга была бы на месте. В этом же.., впрочем, Белга Андервиль не единственная трудно привыкала к новой эре.

Виктория Смит подошла к своему старому сержанту.

– Зато она сняла груз с наших спин. Что от Рахнера?

– Он там, в защищенном центре.

На самом деле молодой майор не до конца доверял Аннерби.

– Он полностью уверен, что это операция только Братства. А я не знаю. Они в ней участвуют, это точно.., но ты знаешь, что служитель музея – трад? И коббер, который обслуживает грузовой вход музея, исчез. Белга выяснила, что он тоже традиционалист. Нет, я думаю, местные трады тут замешаны по самые плечи.

Голос ее был спокоен, почти рассудителен. Позже, много позже, Хранкнер вспомнил: Генерал говорила спокойно, но каждый член ее тела был напряжен.

К сожалению, Хранкнер Аннерби погрузился в свой собственный мир. Всю ночь он читал рапорты и смотрел в ветреную темноту. Всю ночь он молился ледяным глубинам земли, молился за маленькую Викторию, Гокну, Брента и Джирлиба. И грустно сказал, почти про себя:

– Я смотрел, как из них вырастают настоящие кобберы, которых все полюбят. У них на самом деле есть душа.

– Ты это о чем?

Резкость голоса Виктории не пробилась через его усталость. Потом у него будут годы, чтобы вспоминать этот разговор, представлять себе, как можно было избежать катастрофы. Но настоящее не ощущает отчаянного взора будущего, и он ляпнул:

– Не их вина, что они пришли в мир вне фазы.

– Не их вина, что мои сомнительные современные идеи их убили? Голос Смит стал режущим шипением, которое проникло даже сквозь броню усталости и скорби. Аннерби увидел, что Генерал вся дрожит.

– Нет, я… – но было окончательно и непоправимо поздно. Смит вскочила на ноги и одной вытянутой рукой хлестнула его по голове, как кнутом.

– Убирайся!

Аннерби отшатнулся. Зрение с правой стороны сверкало лучами боли. Со всех остальных сторон на него глядели лица офицеров и сержантов, застывшие в удивлении.

А Смит наступала на него.

– Трад! Предатель! – Руки, ее ударяли с каждым словом, и удары были только чуть слабее смертельных. – Ты годами притворялся другом, но всегда нас презирал и ненавидел! Хватит! – Она прекратила неумолимое наступление и прижала руки к бокам. Хранкнер знал, что она совладала с яростью, и последние ее слова были произнесены хладнокровно, спокойно и обдуманно.., и потому жгли сильнее, чем рана поперек глаз.

– Собирай свои моральные ценности и убирайся. Немедленно.

Такое лицо он у нее видел только два раза, и оба, раза в войну, когда они были приперты к стене, и она не отступила. Спорить или жаловаться бесполезно. Аннерби опустил голову, подавившись словами, которые хотел произнести: «Прости меня, я не хотел. Я люблю твоих детей». Но было слишком поздно, чтобы слова хоть что-то изменили.

Он повернулся, прошел мимо безмолвных и пораженных сотрудников и вышел в дверь.

Когда Рахнер Тракт узнал, что Смит вернулась, он со всех ног бросился в командный пункт. Там ему надо было бы быть всю ночь, только будь я проклят, если покажу свой шифр внутреннему отделу и местной полиции. А отдельная операция, слава всему святому, шла хорошо. Есть для шефа солидная информация.

По дороге он налетел на идущего навстречу Хранкнера Аннерби. Старый сержант утратил обычную военную выправку. Он неуверенно шел по коридору, и на правой стороне головы у него был длинный молочный рубец.