Сэм Хьюз - Тонкая структура

Получить доступ к тексту он мог бы и из своего кабинета, но ему проще настроиться на рабочий лад, располагая исходным потоком данных; к тому же довольно сложно нарушить покой человека, который находится так глубоко под землей.

Взяв пачку чистой бумаги для принтера, он принимается строчить точный и гипотетический перевод, а ночь тем временем близится к концу.

|[A]| = p(, |[A]|) + 1

На следующее утро Чэн просыпается от настойчивого и неутомимого писка сообщений об ошибках. Он несколько секунд смотрит на них непонимающим взглядом. Затем он понимает, что суть ошибки не так важна, ведь сейчас 08:10, и он едва , едва не проспал одно из самых знаменательных событий за всю историю науки.

Выбравшись из гнезда системы управления, он пулей несется к двери бункера; его живот так скрутило, что он едва переставляет ноги. Чэн уже опоздал на финальный инструктаж, хотя он, вполне вероятно, и был не более, чем пустым обещанием. Он едва не начинает паниковать, когда выясняется, что дверь закрыта и не реагирует на его электронный пропуск. Но потом он вспоминает. Прямо сейчас Дату Димасаланг находится в бетонном бункере в полутора милях отсюда, но существует немалая вероятность, что ему удастся сбежать. Восьмерка и Девятка находятся прямо над ним на уровне земли в ожидании прорыва, но есть — опять же немалый — шанс, что сдержать его они не смогут. Таким образом, все находящиеся на базе, заперты в безопасном месте, глубоко под землей, включая и самого Чэна.

Чэн поспешно возвращается в гнездо и убирает с экранов все показания, относящиеся к СПД, переключаясь на программу, с помощью которой его коллеги и начальство, ютящиеся в куда лучше оборудованной комнате управления где-то на территории комплекса, используют для наблюдения за процессом Рождения. После того, как он считывает с экрана несколько ключевых показателей, его пульс, наконец, успокаивается. По-видимому, все под контролем. Пусть и не под его контролем, но на сей раз он, честно говоря, сам в этом виноват. Здесь его, скорее всего, все равно бы никто не нашел, даже если бы и попытался.

Сделав один глубокий вдох, он звонит в комнату управления, одновременно придвигая к себе экран, на котором транслируется видео из камеры Димасаланга.

— Где вас черти носят? — сердито спрашивает Моксон, как раз в тот момент, когда экран Чэна нагоняет реальную действительность. И множество кусочков информации, которые незаметно срастались друг с другом в спящем мозге Чэна, наконец, решают предстать перед ним в виде целостной картины.

Чэн пристально смотрит на экран в течение одной долгой секунды.

Димасаланг, которого Чэн видит сбоку, находится в середине камеры — площадью около десяти квадратных метров. Ему 65 лет, он худощавый невысокий филиппинец с не самой оптимальной формой позвоночника. На нем минимум одежды, пара шорт и жилет, а все тело покрыто электродами. Голова запрокинута назад, глаза закрыты; он в коме. Устрашающего вида стальные кандалы фиксируют руки у него за спиной. Ноги ниже колен заключены в нечто, напоминающее гипсовые слепки — с той лишь разницей, что они сделаны из пятисантиметровой стали и сварены друг с другом. «Слепки» зафиксированы на потолке при помощи болтов.

Димасаланг свешивается с потолка вверх ногами. Снизу его освещают прикрученные к полу линейные люминесцентные лампы.

Мысли Чэна несутся вперед, но не настолько быстро, чтобы помешать ему произнести первую за сегодня фразу: «Что вы с ним сделали?»

— У нас есть письменные документы, подтверждающие его согласие, — отвечает Моксон. — В соответствии с договором, мы можем использовать любую систему сдерживания, которую сочтем необходимой, чтобы предотвратить его побег после Рождения, и не обязаны сообщать ему о конкретных способах сдерживания, если это увеличит шансы побега. Он понимал, на что соглашается, и подписал документы по собственной воле. Где вы?

Вы поручили мне ввести Кавета в курс дела после того, как сюда доставили Одиннадцатого. Димасалангу, перед тем, как привезти его на базу, ничего не объяснили. Вы доставили его сюда против воли . Чэн не говорит этого вслух. Это лишь его мысли.

На часах 08:14. Димасаланг начинает шевелиться.

— Где вы? — снова спрашивает Моксон. Сигнал на вспомогательных экранах слева и справа от Чэна начинает пропадать вслед за отключением комнаты управления от удаленных потоков данных.

Чэну приходится пустить в ход всю свою выдержку, чтобы не крикнуть в ответ. — Вы притащили его сюда, подвергли всем этим экспериментам и даже не объяснили, что именно вы с ним делаете. Все это время мы потратили на подготовку к неконтролируемой ярости, но вы всегда принимали в расчет и то, что он может сделать послеэтого — очнувшись в крови, в тысяче миль от дома и семьи, посреди враждебной страны, которая похитила его прямо из постели, накачала наркотиками, заковала в сталь и спрятала под землей. Когда он очнется в здравом уме .

Димасаланг, постанывая, начинает раскачиваться из стороны в сторону. На его коже возникает странное мерцание — однажды Чэну уже довелось наблюдать подобное. В Ланьчжоу ему и правда удалось заснять на цифровую камеру несколько секунд необъяснимого фейерверка, сопровождавшего Рождение Цзы-Ле Чэна, прежде чем поднять пожарную тревогу и присоединиться к давке на аварийной лестнице.

— Он в зале преонного детектора, — едва слышно говорит другой голос, обращаясь к Моксону.

— Куан, оставайтесь на месте, — приказывает Моксон. — Затем добавляет куда-то в сторону: «Попытайтесь отрезать его от средств связи…»

— Вы только что нажили себе самого сильного врага из всех возможных, — заявляет Чэн.

— Ошибаетесь.

Чэн вешает трубку.

Дату Димасаланг просыпается обезумевшим ровно в 08:20:44.03 по центральному поясному времени [7] Часовой пояс, который покрывает часть территории Северной Америки и на шесть часов отстает от времени по гринвичскому меридиану — прим. пер. .

Ему приходится непросто, но несмотря на сопротивление металла, который в ответ визжит так громко, что звук слышен даже на уровне земли, Димасаланг освобождает свои руки и ноги от оков. Осколки взорвавшегося металла отскакивают прямо от черной стены из армированного бетона с околозвуковой скоростью. Три видеокамеры и световой колодец разлетаются вдребезги.

Его животный задний мозг сообщает, что он заперт в какой-то темной комнате, провоцирующей клаустрофобию. Он должен сбежать. Димасаланг смотрит наверх — если, конечно, понятие «верха» имеет смысл, когда тебе кажется, что гравитация уменьшилась в 2048 раз — и пробив своим телом потолок футовой толщины, вылетает из камеры на манер щуплого человека-ядра.