Сэм Хьюз - Тонкая структура

Рассмеявшись, он кладет золотой кубик на прикроватный столик и берет в руки оставленную там пачку бумаг, дешевую папку-планшет и дешевую же шариковую ручку. Он улыбается самому себе, и за его улыбкой скрывается смутное сомнение. Как будто он читал книгу, но пропустил в ней один абзац, и теперь все происходящее кажется чуть менее понятным, чем следовало бы.

Джон «Зед» Чжан начинает обрисовывать свой план — «Новую космологию».

Рассчитывать на мягкое приземление в подвальном туннеле не приходится; седовласая женщина, упавшая прямо сквозь перекрытия, вскрикивает от боли, разбив о бетонный пол локоть, голову и копчик. Митчу с приземлением везет больше, и удары, пришедшиеся на суставы, амортизируются, благодаря его броне.

Грохот выстрелов эхом отдается в огромном пространстве у них над головой, после чего все стихает.

— Как нам отсюда выбраться? — требует ответа Митч, который еще не до конца свыкся с тем фактом, что его оболочку уже не зовут «Митчем». Он поднимает женщину в вертикальное положение и ставит ее на ноги; стиснув зубы, она шипит от боли. — Сколько людей напали на это здание? Как далеко нам нужно бежать? У нас есть безопасное убежище? Страна, где мы можем укрыться?

— Я, наверное, что-то сломала. Кажется, у меня кровь.

— Как вас зовут?

— Как вы можете этого не знать?

— Как вас зовут?

— … Линисд. Линисд Амаркая.

— Линисд, у нас нет времени на раны . Скажите мне, как отсюда выбраться.

— Но ведь вы и сами знаете! Мы это обсуждали всего несколько минут назад…

— Я не знаю! Куда дальше? Налево или направо? Мы можем идти сквозь стены, если это упростит дело. Здесь есть какой-нибудь транспорт? Вы умеете им управлять?

— Сюда, — показывает Линисд, и Митч, крепко держа ее за руку, направляется вперед по туннелю.

Спустя примерно девяносто метров и три поворота на девяносто градусов, они оказываются у грузового лифта. Кабина приезжает почти сразу, но Митч не дает Линисд войти внутрь.

— Прежде чем мы уйдем, где-нибудь здесь есть аптечка? Медицинское оборудование. Бинты.

— Нет, — отвечает Линисд. — Не здесь.

Митч входит вместе с ней в лифт и позволяет ей выбрать верхний этаж. Они начинают ускоряться. Митч не сводит глаз с индикатора этажа над дверью.

— Слабовато для научного комплекса, — замечает он. — Что насчет верхнего этажа.

— Мы идем на крышу.

— А что на крыше?

Линисд, снова шикнув, крепко сжимает раненую руку.

— Летательный аппарат.

— Какой именно? Вы можете им управлять? — Линисд раздраженно смотрит ему в лицо.

— Послушайте. Я не знаю, кем я был пятнадцать минут назад. Но того человека больше нет. Мне жаль, что вы помогли записать мой мозг поверх его, но что сделано, то сделано . В нашей ситуации вы единственный ученый . Никакого притворства здесь нет; я действительно не помню план, не помню военную или летную подготовку, которую мог проходить тот парень . Теперь он мертв, а я совершенно другой человек.

— Где же вы тогда научились нашему языку? — ворчливо замечает Линисд, облокачиваясь на стену, и ее кожа становится влажной от пота. Действие адреналина начинает слабеть, и Митч наконец-то понимает, что ее травма — дело отнюдь не шуточное; женщина держит свою руку так, будто та отмерла, кровь просачивается через рукав, и она инстинктивно шарахается в сторону, когда к ней тянется Митч. Не то, чтобы знал, как ей помочь.

— Нам нужно отвести вас к доктору.

— Я и есть доктор.

— Врач! Пункт первой помощи.

— …Я не понимаю, что вы имеете в виду.

Митч делает еще одну попытку

— … Куда вы обращаетесь, когда вам требуется срочная медицинская помощь? У вас же есть больницы, нет так ли?

Линисд начинает бледнеть.

— У нас есть храмы. Послушайте, доктор Пул рассказывала нам о медицинских технологиях вашего времени, и это звучало… звучало как настоящая магия, но здесь жрецы просто оборачивают больных священными полотнами, и те молятся своим личным богам телесных жидкостей. Ты пьешь вонючее зелье — да и то лишь при условии, что предсказатель формально признал тебя достойным исцеления. У нас нет ничего, кроме буквальной магии и веры.

— Бессмыслица какая-то. Вы настолько разбираетесь в нейробиологии, что смогли меня воскресить, но при этом не знаете, как вправить сломанную кость? У вас же есть… внизу я видел космический корабль. Откуда у вас космические корабли?

— Вас поместили внутрь компьютера. Это что-то вроде прокладки информационных труб — не более того. Вы хоть представляете , как сложно устроено человеческое тело по сравнению с мозгом?

— До этого момента думал, что да. — Лифт останавливается. Митч раздвигает двери плечами и видит узкую лестницу, помеченную как выход на крышу. Вытащив Линисд из лифта, он помогает ей подняться на лестницу. Она слабеет. — У вас есть переливание крови? Вакцины?

— Нет. Нет.

В течение нескольких секунд Митч возится с рычагом на двери, пытаясь разобраться в том, как он работает. В итоге Линисд подходит к двери сама и приводит его в действием здоровой рукой. Пружинная дверь, задуманная как аварийный выход на случай пожара, открывается автоматически.

Крыша Зала — настоящая бетонная пустыня — плоская, открытая, обдуваемая ветром, адски горячая, ослепительно яркая и на вид совершенно бескрайняя. На небе нет ни облачка. Световой люк размером с игровое поле располагается аккурат над экспериментальным этажом. Последний взрыв эхом оглашает пространство и, громыхая, проходит сквозь крышу; через люк они видят, как машина, только что вернувшая Митча к жизни, лишившись заминированных опор, отрывается от потолка лаборатории и с глубоким и протяжным грохотом сминается под собственной тяжестью.

У дальней стороны светового люка, на треугольных платформах, выдающихся за пределы строения, располагается пара чудаковатых, похожих на жуков машин, в которых Митч признает вертолеты со сложенными лопастями.

Митч поддерживает Линисд, и они вдвоем ковыляют к ближайшему вертолету. Кругом — ни души. Митч не имеет ни малейшего понятия, как управлять этой машиной. Он мысленно ощупывает потаенные уголки своего нового мозга на тот случай, если в них осталось хоть что-то от умелого летчика, тело которого ему, судя по всему, досталось по наследству. Когда они подбираются ближе к краю крыши, глазам Митча открывается весь остальной Наукоград.

Как и каждый квадратный километр земной поверхности, Наукоград успел побывать всем, что только можно представить, зачастую — одновременно: гигантским машиностроительным комплексом, Святой Землей, заброшенным гиблым местом с руинами небоскребов, фортифицированным убежищем почти для семисот тысяч безродных беженцев, сельскохозяйственной общиной, солнечной электростанцией, финансовым центром, крупным вычислительным узлом Проекта, политическим центром империи, простиравшейся на несколько континентов, зоной боевых действий и стратегической целью ядерного удара.