Артем Калинин - Песчаный фён. Часть первая [СИ]

Председатель залпом допил остатки кофе и задумался, не выпить ли чего-нибудь покрепче. До заседания, как услужливо сообщил референт, оставалось еще не менее получаса. Задумчиво посмотрев несколько раз на дверцу мини-бара, Виндслоу отставил эту мысль. Шестизвездочный коньяк из Армении он лучше прибережет для спаивания надоедливых ябедников из различных ведомств. Если бы не спиртное, Джеймс уже бы давно очумел от такой работы. Бывало, что придет какой-нибудь предприниматель и начинает жаловаться на нечестные порядки, одновременно требуя разбирательства и не слушая слов председателя. А вот под пару рюмочек коньяка слушает, как миленький, да еще сочувственно кивает. Покидали обычно кабинет подобные просители полностью удовлетворенными.

Тут в голову председателя пришла мысль. Раз делать пока нечего, стоит ознакомить с ситуацией опытного политика. И Генрих на эту роль подходил как нельзя лучше. Последнюю неделю Бинн регулярно жаловался на бессонницу. Джеймс набрал номер бывшего премьер-министра Великобритании. На звонок долго никто не отвечал. Наконец в трубке раздался раздраженный голос Бинна:

— Джеймс, ты с ума спятил! Третий час ночи на дворе! Я только уснул! Скажи, ты надо мной издеваешься?

Неувязочка вышла…

— Извини, Генрих! Я думал, у тебя, как всегда, бессонница.

— Думал он!.. Чем, позволь спросить, желудком?

— Очевидно… — согласился Виндслоу.

— Так ты как? Просто поболтать позвонил или за советом?

Председатель замялся, не зная, с чего начать.

— За советом, значит, — безапелляционно заявил Бинн.

— Да… Послушай, а ты таблетки от сердца перед сном пил? — невпопад спросил Джеймс.

— Нет, а что?

— Выпей.

— Я что-то перестал понимать, ты позвонил советоваться или ужастик рассказывать?

— И то и другое, — ответил Виндслоу.

— Сейчас. В телефоне минуту стояло молчание, прерываемое звуками, сопутствующими глотанию воды.

— Ну? С чего начнешь?

— Со всего сразу, — невесело улыбнулся Джеймс. — На Марсе подняли восстание планетарного масштаба.

Вопреки ожиданиям, бурной реакции не последовало.

— Знаю, — спокойно проговорил Бинн.

Председатель чуть не выронил телефон. Недоуменно уставившись в одну точку, секунд десять он переваривал услышанное.

— Знаешь? — недоверчиво переспросил Виндслоу.

— Джеймс, ты вроде бы не дурак, но как был тормозом двадцать лет назад, так им и остался. Ну разумеется, я все знаю! — вспылил Генрих. — Ты же за советом звонишь? Так вот тебе я его не дам!

— Бессердечное существо вы, господин премьер министр! — улыбнулся Джеймс.

— Абсолютно верно! Ты уже сам обо всем догадался! — весело сказал Генрих и добавил: — а то не бессердечное… Для чего тогда я свои таблетки пью?

— Расскажешь, как это случилось?

— Конечно же, нет! Да шучу я! В общем, представь себе: одиннадцать часов, я, как обычно, не могу заснуть. Закрываю на секунду глаза и проваливаюсь в сон. Снится мне, что будто звонят мне из Букингемского дворца. И не кто-нибудь, а лично король! Ну, я беру трубку, и мне в лоб говорят: «Я подписал приказ о возвращении вас на прежнюю должность». Я, естественно, рад, думаю, какой хороший сон. Не в жизни, так хоть спящим почувствовать себя счастливым. И вдруг Его Величество говорит: «В марсианских колониях революция!» Я ошалело смотрю в стену и чувствую, что сон переходит в кошмар, и в ужасе кричу: «Упаси Господи! И как только может сниться такое!» «Похоже, я поспешил», — после короткой паузы говорит король. — «Вам, кажется, стало плохо». Тут до меня начинает доходить, и я, совсем как дурачок, спрашиваю: «Так это не сон?!» «К сожалению, нет! Действуйте, премьер-министр! Консульская машина вас ждет у порога. Вас отвезут в аэропорт. Оттуда по баллистической траектории в Берн. Материалы вам уже выслали из разведывательного управления на электронную почту. Так что не забудьте ноутбук». И отключился. Вот так это и вышло. Сейчас сижу в бильярде, вспоминаю твою декларацию. Снимаю шляпу, ты был прав.

Пока Генрих рассказывал эту историю, Джеймс не мог сдержать улыбку. Действительно, произошедшее напоминало плохую голливудскую комедию.

— Да, меня тогда никто не послушал… — рассеянно взглянув на часы, Джеймс подавился критикой о тогдашнем правительстве. Оставалось пять минут до начала собрания.

— Без пяти три! Мы так с тобой опоздаем! — выкрикнул Джеймс и, не прощаясь, отключился.

«Все равно через четыре минуты увидимся», — подумал председатель.

Виндслоу вышел из своего кабинета, спустился на второй этаж. Миновал раздраженного Эмиля, бросив лишь:

— О малейших изменениях в ситуации сообщайте мне лично.

Помощник рассеянно кивнул. Джеймс не выдержал подобного пренебрежения к приказам в столь опасный момент и вспылил:

— Только попробуйте задержать с докладом хоть на минуту! На Плутон в экспедицию отправлю, а при нужде и в тюрьме сгною! Вы знаете, я не шучу. Надо будет, Папу Римского еретиком объявим… И все поверят.

Эмиль подобрался и фанатично сказал:

— Я вас не разочарую!

«Угрозы и обман. Вот лучшие ваши помощники», — кажется, так говорил бывший глава разведки Джеймсу в напутствие.

Председатель гордо вошел в аспидно-черный зал. В кромешной тьме с трудом угадывались очертания столов и стульев того же цвета. Все пространство, окружавшее председателя, было точной копией Правительственного собрания в Берне. За тем малым исключением, что все элементы помещения, от стен и до стульев, были из тонкого, но невероятно прочного стекла, под которым крылись миллионы крошечных светодиодов. Как только система зала будет подключена к зданию в Берне, Джеймс появится в зале Правительственного собрания в виде голограммы, проецируемой с потолка. Был, конечно, еще запасной вариант. Так называемая система роботизированных аватаров-андроидов, как две капли воды походивших на свои оригиналы. Находясь за тысячи километров от Берна, человек мог видеть глазами робота, слышать его ушами. Но, помимо плюсов, было и два минуса, правда, весьма существенных. Первый: их невероятно высокая цена, и второй: сложность в сборке. Более того, подобные андроиды часто заражались так называемым кибернетическим бешенством и выходили из-под контроля. А так как кибернетическое бешенство — заболевание электронно-респираторное, то, подключившись к одной зарядной сети, заражались все роботы. Из этого следовало, что выходили из строя они целыми пачками, и, естественно, смысл в их производстве сходил на нет. Действительно, кому нужен аватар, который посреди заседания может начать нести полную ахинею и требовать свободы искусственному интеллекту. Еще не дай бог к психиатру отправят! Бывали, правда, случаи, когда машина после длительного пребывания в лаборатории оправлялась и становилась полноценным членом общества, не отличимым от человека. В случае успешной кибернетической терапии на процессор машины налагались ограничения, доводившие искусственный интеллект до состояния человеческого мозга. После длительных исследований, происходящее с роботами назвали законом Фервье-Семенова. «Странные все-таки фамилии у этих русских», — подумал Джеймс, нащупывая путь среди предметов интерьера. — «Да и вообще, сами они под стать своим фамилиям. Китайца пойму, араба пойму, папуаса тоже пойму, а с русскими хоть на стену лезь! Логика в поступках, на взгляд всего остального человечества, отсутствует полностью! Однако какая-никакая она должна быть…»