Нил Эшер - Завод войны

Сейчас Флейт говорил внятно, но время для взаимных обвинений и объяснений было явно неподходящим. Кроме того, даже если бы в коридоре снаружи не бушевало пламя, Рисс не стоило рваться к разуму вторинца. Сейчас Флейт оставался нашей единственной надеждой на выживание.

– Запускай интерфейсный маневр, – сказал я. – Только придется заткнуть нашего противника хотя бы на минуту.

Пытаться войти в У-пространство так близко от гравитационного колодца было опасно, поскольку существовала вероятность при обратном выходе в реал оказаться вывернутым наизнанку вместе с кораблем. А под встречным огнем эта вероятность лишь увеличивалась. Изабель Сатоми каким-то образом удалось в подобной ситуации маневрировать, спускаясь на Масаду, но в тот момент она была частью эшетерского боевого разума – сущностью, способной творить с У-пространством практически что угодно. Мы нуждались в перерыве, передышке и, кажется, могли ее получить.

Когда я собирался захватить Пенни Рояла на его блуждавшем планетоиде, я велел Флейту создать средства извлечения ИИ из берлоги – желательно в виде горящих фрагментов. Флейт использовал килотонное ПЗУ, похищенное у Изабель Сатоми, в качестве детонатора для расщепляющегося плутония‑239, полученного прямо на борту корабля из урана‑238, извлеченного из просеянной астероидной пыли, и все это поместил в удерживаемую силовым полем оболочку из дейтерия, тяжелого водорода. Результатом явилась атомная мультимегатонная бомба.

Мне не хотелось ее использовать.

– У нас есть способ заткнуть его, – сказал Флейт, тоже имея в виду наше супероружие.

– Знаю.

Я все еще колебался, но отметил, что Флейт опять считается со мной, а не действует самостоятельно.

Мне не хотелось использовать бомбу, поскольку я хранил ее как туз в рукаве, единственное оружие, которым можно было хотя бы попытаться убить черный ИИ. Однако, услышав, как взорвался очередной проектор, я решил, что выжить в этой переделке – тоже хорошая идея.

– Давай бомбу, Флейт.

Что ж, бомбу, похоже, он держал наготове. Я услышал и почувствовал, как изменился гул наших рельсотронов – один из них уменьшал расход энергии, переключаясь на низкоскоростную стрельбу. Обычная скорость выхода инертных снарядов тут не годилась, ускорение лишь разнесло бы силовые узлы в клочья. Красный круг на экране отметил курс направлявшейся к луне бомбы. Время сейчас решало все. Цворн, если именно он сидит в этом КВ-дредноуте, вскоре поймет, что за угроза исходит от медленно приближающегося к ним объекта. И, вероятно, не среагирует немедля, поскольку даже гигатонному ПЗУ необходимо подойти очень близко, чтобы причинить хоть какой-то ущерб. Флейт должен рассчитать, когда послать детонирующий сигнал – и если повезет, это случится за секунду до того, как Цворн откроет по бомбе огонь.

Лазерный луч из истребителя ударил снова – не по бомбе, по нам. Наш последний проектор с треском развалился, и Цворн, несомненно, осведомленный об оснастке старых кораблей вроде «Копья», торжествовал. Он не станет стрелять в нас прямо сейчас – он даст нам время сполна прочувствовать неминуемость уничтожения.

«Копье» тряслось, на экране маячила огромная планета напротив военизированной луны. Я ощутил некоторое удовлетворение, видя, как красный круг приблизился к чему-то, поднимавшемуся от букета орудийных стволов. Цворн пренебрег бомбой и просто выпустил ракету-перехватчик, не прибегнув к лучевому оружию. Что ж, он давал нам время.

Два круга пересеклись, и в последний момент перед моими глазами сверкнула голубая вспышка лазера. Но мне только показалось.

Взрыв.

Яркий свет полыхнул внутри первого круга, свет, на миг прикрытый черным пятном – это внешние камеры поляризовались, чтобы не сгореть, а экран отказался демонстрировать то, что могло бы ослепить меня. Шар взрыва стремительно разрастался в сторону луны и дальше, поглотив спутник в тот момент, когда прятавшийся внутри корабль воздвиг силовую стену. Минуту спустя шар начал деформироваться, проседая у полюсов, над которыми заплясали искры ионизации, вроде огней святого Эльма, и продолжая расширяться по экватору. Наш уровень энергии рос, реактор добросовестно пополнял истощившиеся запасы. Я почувствовал, как заработал У-двигатель, и резкий рывок из реальности породил в моем черепе нескончаемый крик. Рубка, где я сидел, превратилась лишь в оболочку чего-то, что мой мозг просто не способен был вместить, и я догадался, что защита нашего У-движка серьезно пострадала. Потом экран посерел – и мы прыгнули.

В нашей нынешней ситуации Флейт не мог установить координаты точки, удаленной от места действий, – мы совершили самый короткий прыжок из возможных. Реальность выправилась, и я услышал, как в моторном отсеке что-то взвыло, а из проделанной Рисс дыры в стене начал сочиться дым.

– Наш статус? – сам удивляясь собственному спокойствию, спросил я.

– У-двигатель отказал, запасы исчерпаны, термоядерный двигатель работает в режиме аварийного отключения, – деловито ответил Флейт.

– Или, если перевести, – добавила Рисс, – нам осталось десять минут до аннигиляции.

Когда наш экран ожил, я понял, что имела в виду дрон. Мы прыгнули, но всего на триста двадцать тысяч километров от планеты, оказавшись по другую сторону луны, которая прямо сейчас разворачивалась к нам всеми своими стволами.

Переделка была серьезная и по-настоящему опасная, но Трент уцелел, и ничто иное не имело для него сейчас значения. Если повезет, он так и продолжит выживать. Если повезет, перекошенный первенец, конвоирующий его в недра дредноута, приведет его не на завтрак в качестве блюда и не в какую-нибудь прадорскую кладовку. Нет, встретившись со Свёрлом, Трент считал такой исход маловероятным. Свёрл отослал его к людям – «моллюскам», которых, по его утверждению, прадор спас с Литорали.

– Отец нашел тебя интересным, – сказал первенец.

Трент уставился на чудовище, удивленный тем, что оно вообще сочло нужным заговорить. Потом дотронулся до серьги, привычно вдетой в мочку.

– Он нашел интересным вот это. А я всего лишь курьер, мальчишка-посыльный.

– Внимание отца к Изабель Сатоми связано с его собственным состоянием, – заявил прадор.

«Неужто этот гигантский уродец пытается завести беседу?»

– Как тебя зовут? – спросил Трент.

Прадор издал шипящее бульканье, весьма похожее на имя, произнесенное затем переводчиком.

– Что ж, Бсорол, теперь я знаю, что твой отец-капитан нанес визит Пенни Роялу и подвергся трансформации, поэтому понимаю его интерес к Сатоми, но его интерес ко мне до сих пор не ясен.

– Почему ты? – спросил Бсорол.

– В каком смысле?