Олег Дивов - Назад в космос [сборник litres]

Местный упал на четвереньки, проломил головой штакетник и пополз нюхать цветы.

– Так же убить можно, – укоризненно произнес Баженов, трогая кончиками пальцев лицо.

– А так – нельзя? – агрессивно осведомился Германн, показывая на ножку от стула. – Я это забираю. И не спорь. Мой трофей.

– Что тут у вас творится? – спросил Баженов у Кати тоном скорее тоскливым, чем рассерженным. – Ах да, вы тоже не знаете… Гера, спасибо на самом деле. Как-то я оказался не готов.

– Не за что. Разреши высказать профессиональное мнение? Здесь форс-мажор, это очевидно. Значит, мы на работе, у нас спасательная операция. Спасаем девицу, – Германн ткнул в Катю ножкой от стула, – и отваливаем, пока не стало хуже.

– Гера, очнись, мы сейчас не спасатели, а перегонщики, – буркнул Баженов, задумчиво уставившись куда-то мимо инженера.

– Спасатель всегда спасатель! – заявил Германн и оглянулся.

По улице брел, руки в карманы, здоровенный хмурый дядька, просто громила, такого ножкой от стула не свалишь. И курс держал прямо на них.

– К черту лом. Твой капитанский пистолет надо, – сказал Германн. – Как я жалею, что забыл о нем. А ты почему забыл?! Для драки ты у нас слишком благородный, но подстрелить-то сможешь.

– Потому и забыл.

– Папа! – воскликнула Катя. – Папа, милый!

И бросилась к громиле.

– Только идиоты вроде меня дерутся с сумасшедшими, – бурчал Германн, провожая глазами Катю. – Стрелять надо. Сейчас он ей голову отвинтит, что будем делать? Оплакивать?

Они с тревогой наблюдали, как девушка повисла у гиганта на шее и что-то тараторит ему на ухо, а тот вроде не торопится ее убить. Через минуту он поднял глаза и сумрачно уставился в их сторону. Решив, что самое страшное позади, они рискнули осторожно приблизиться.

– Это папа мой! – крикнула Баженову девушка. – Ваня Карков его зовут! Он электронщик гениальный! Он все тут знает!

– Ах, еще и Ваня, – Германн хмыкнул. – Дратути пажалста.

– Заткнись, – шепнул Баженов.

– Бесполезно же, – прогудел Карков. У него оказался тяжелый гулкий бас. – Понимаешь, это не имеет никакого смысла.

Катя по-прежнему висела у него на шее, вцепившись намертво, а он легко поддерживал девушку одной рукой.

– Папа, ты просто нас спаси, я не знаю как, но ты же спасешь… – твердила она. – Папочка, милый, мне плохо…

– Лучшее, что может сделать честный человек, – покончить с собой, – произнес Карков глубокомысленно. – Но сначала я полюбуюсь, как тут все пойдет прахом, и эти лоботрясы начнут вешаться. Попили моей кровушки, твари. Сначала пусть они.

– Что у вас стряслось? – спросил Баженов. – Разгерметизация? Двигатели вращения? Это все лечится.

– Да ничего. В том-то и дело, что ничего. Если не считать того, что я бездарно растратил свою жизнь на баб, которые вытирали об меня ноги. Думаете, эта соска меня любит? Ей просто страшно. Знаете, я даже рад, что ничем не могу ей помочь. Это справедливо.

Карков стряхнул девушку с себя, опять сунул руки в карманы и пошел дальше.

– Он электронщик! – Катя семенила рядом, цепляясь за него. – Он может все исправить! Остановите его!

– Жизнь не исправишь, – буркнул Карков. – И смысл жизни, которого нет. Понимаешь, дурочка, тебе кажется, что смысл жизни – продавать свою дырку направо и налево, быть успешной шлюхой, более успешной, чем остальные…

– Да нет же! Ты не понимаешь! Это все ради счастья, это же радость, папа! Человек создан для счастья! А ты всегда был хмурый, и как же нас изводила твоя вечная русская тоска… Как она меня мучает! И маму измучила! Это ты виноват!

– Вот! – Карков сокрушенно кивнул. – Что и следовало доказать! И я еще виноват! В чем? В том, что жизнь абсолютно лишена смысла? Но ведь это истина, единственная истина на свете. И все это знают, даже ты, глупая девчонка, просто все прячутся от этого знания. Трусы – в религию, слабаки – в алкоголь…

Он остановился у палисадника, где, лежа в цветах, постанывал, сжимая руками голову, контуженый дебошир. Сейчас было слышно, что и в этом доме тоже плачет женщина.

– А молодежь прячется в молодость. Нормальный взрослый человек, наверное, должен залезть в петлю… Но не сегодня. Я сначала погляжу, как тут все развалится.

Он расстегнул штаны и обильно полил контуженого. Тот не возражал.

– Извините, – бросил Карков через плечо. – Захотелось. А кто его так?..

– Я, – сказал Германн. – Надеюсь, вы ничего не имеете против. Да, вам же все равно.

– Отнюдь. Это последний любовник моей жены. Хронологически последний. Я как раз шел на него посмотреть. Думал, он хотя бы красавец. Но даже тут меня ждало горькое разочарование. Эх, тоска-а… Ну ничего. Скоро все кончится. Останутся тут одни роботы.

Катя снова заплакала.

– Господин Карков, – сказал Баженов. – Я капитан «АПК‑10» Андрей Баженов. В силу форс-мажорных обстоятельств я сейчас обладаю некоторыми правами… Но можно просто по-человечески вас попросить дойти с нами до офиса Генерального диспетчера? Это ненадолго. Смысла жизни не обещаю, но будет хотя бы не так тоскливо.

Карков застегнулся, посмотрел на Баженова, потом на Германна, потом на Катю.

– Ты. К матери – пошла. Рыдайте там вместе, ничтожества, оплакивайте свою никчемную жизнь. А я – с этими клоунами.

Катя, всхлипывая, шагнула было к Баженову, но тот развел руками.

Девушка отвернулась и, повесив голову, пошла на заплетающихся ногах в ту сторону, откуда появился ее отец.

– За мной, охламоны. Нам второй переулок направо, – прогудел Карков. – И давайте ходу, я держусь на чистой злости. Бочка-Восемь проживет без людей на полном автомате много лет. И комбинат будет работать как часы. Все налажено отлично. Мы тут совершенно не нужны. И когда я думаю об этом, прямо не терпится повеситься.

– Ты зачем его позвал? – шепнул Германн на ухо Баженову.

– Да жалко мне его, – сказал тот.

В офис Генерального диспетчера капитан Баженов вошел уже с большущим синяком под глазом.

Диспетчер, пожилой, но не старый еще мужчина, худощавый и седовласый, с пепельно-серым лицом смертельно уставшего человека, сидел в кресле, вяло поворачивая туда-сюда одним пальцем трехмерную карту Бочки-Восемь. В углу кабинета шумно дрожал неизвестный в белом халате, свернувшись калачиком на полу.

– Викто́р, – сказал Баженов.

– Андрэ́, – сказал Генеральный, даже не подняв на капитана глаз.

– Первая наша встреча после училища, мой мастер, – я так надеялся, что будет весело…

– Обхохочешься. – Диспетчер по-прежнему глядел мимо.

Германн украдкой рассматривал карту.

Карков прошел в угол и легонько пнул ногой человека в белом халате. Тот взвизгнул, будто его собрались резать.

– Отставить! – У диспетчера прорезался командный голос, и стало ясно, почему он Генеральный.