Ольга Гусейнова - Мой любимый зверь! [litres]

На большом транспортном судне вертухаи, как злобно процедила сквозь зубы Ровена, развели нас по капсулам и погрузили в короткий анабиоз. Я их понимаю: этапировать двести заключенных, способных убить любого не только за свободу, а из «любви к искусству», – весьма хлопотное дело. Риск слишком велик, поэтому «пассажиров» сразу вырубают до самого прибытия на место.

Два часа назад нас с Ровеной разбудили, позволили принять ионный душ и выдали специальную одежду – робу, а то бы мы в гражданке слишком выделялись из общей массы. Затем был легкий перекус чем-то неопределенного вкуса и цвета. Мозги в результате немного прояснились, но все равно из-за тошноты и слабости – последствий анабиоза, я лишь вяло наблюдала и старательно переставляла ноги, чтобы не рухнуть под ноги соседям по скрепке, вряд ли чувствовавшим себя лучше меня.

Что такое скрепка, я узнала минут пятнадцать назад, когда нас привели в просторное помещение, где вертухаи располагали заключенных одного за другим на расстоянии метра друг от друга. Магнитные оковы намертво прикипали к общей металлической штанге. В такой вот тесной компании оказалось десять прикованных соседей, причем не только землян. Но клеранцев, как обещал Гонг, мы здесь не увидели.

Мысли путались от страха. Роба тоже спокойствия не добавляла. Грубые высокие ботинки, в которых мозоли мне обеспечены точно, что в условиях Драуна… Нет, лучше не думать. Кроме нижнего белья, майки и рубашки со штанами из ткани, похожей на желто-зеленую джинсу, нам не выдали ничего другого. Зачем тратиться на тех, кто обречен? Более того, нам не делали прививок от местных вирусов и болезней, не дали антидотов от укусов змей, которых, я знаю, на Драуне хватает. Нас приговорили еще раз! Мы все ходячие мертвецы.

Соседи по скрепкам – это уже не головная боль, а барабанная дробь моего сердца. Даже в таких же, как у меня, новых костюмах вид у них крайне удручающий: небритые, нечесаные, большинство с тату, с печатью пороков на лицах, и ведут себя устрашающе. О чем я там мечтала месяц назад? О тепленьком уютном кабинете, латте и уважении коллег? Высшие, молю вас, чтобы меня как можно меньше замечали. Лучше быть невидимкой, а еще лучше – той самой птичкой, чтобы не достали. Но, увы, даже невзрачная желто-зеленая роба удивительным образом оказалась Ровене к лицу, как наверняка и мне из-за схожести нашего фенотипа. Мерзкий болотный цвет, как назло, подчеркнул глубину карих, с золотыми искорками глаз моей напарницы по несчастью, каштановые волосы и загорелую кожу.

Райо все нет и нет, а я хотела хоть одним глазком его увидеть, ну и пусть бы потом убил…

Под усиленным конвоем, напоминавшим разъяренного дикобраза, ощетинившегося вместо колючек оружием, наша скрепка ступила на широченный пандус. Справа и слева, впереди и позади из соседних проходов потянулись такие же вереницы заключенных, словно грязно-желтые ручьи сливались в одно большое гиблое болото.

Душа забилась испуганной птицей, когда я, еще плохо соображавшая после анабиоза, наконец осознала, сколько вокруг выродков, маньяков, насильников и убийц мужского пола. Не меньше двухсот, и в лучшем случае пара десятков женщин, если не приняла какого-нибудь щуплого или вертляво-хихикающего типа за представительницу слабого пола.

Нам с Ровеной со всех сторон летели сальные, грязные, пошлые предложения на тему: как, в каких позах и что мы должны сделать, чтобы завести покровителя. Хорошо, что пока никто не может схватить или дотронуться – скрепки не позволяют, давая передышку. Над говорливой толпой носятся дроны. Наверное, запечатлевают высадку заключенных на Драун для истории и в назидание потомкам, качественно, со всех ракурсов и на всех стадиях.

На одной из лестниц у дальней стены я заметила несколько мужчин в гражданской одежде – конвоир, приставленный к нам с самого Фортана, и трое незнакомцев с красными повязками на рукавах и бейджами на груди. Такие часто носят представители СМИ на особенных, закрытых мероприятиях. Вероятно, АБНЗ решило подстраховаться и отчитаться, что самых ужасных преступников – Эрику Пташко и Ровену Гриф – доставили в целости и сохранности. По дороге их никто не прибил. Буква закона исполнена от и до.

Пока я переваривала очередную гадливую мысль о бывшем руководстве и нечестных соотечественниках, за два туннеля от нас появилась новая скрепка. О боже! Вот ради кого здесь пресса! Я замерла и, кажется, не дышала, глядя на ступавших с каменными лицами клеранцев. Остальные заключенные тоже притихли. Неизменно внушавшие всем почтение «звери» шли один за другим: Райо, Матео и Фальк, на котором болотного цвета роба расползалась по швам. Его огромные габариты были не предусмотрены. В прорехах на широченной спине и плечах виднелась черная майка. Швы на бедрах тоже натянулись до предела. А вот Райо и Матео даже в этих непрезентабельных «костюмах» выглядят вполне прилично, по-деловому, как и положено каким-нибудь высокопоставленным военным на учениях, одетым в камуфляж.

Секунда-другая – наши с Райо взгляды встретились. Его глаза расширились до предела: дошло, в каком качестве я здесь, можно сказать – отомщен. А потом, полыхнув желтым яростным пламенем, сузились. На меня смотрел Зверь. Самый настоящий! Клеранцы сто процентов не знали, что две стервятницы, так они нас назвали при аресте, летят тем же рейсом! Видимо, о «приятном» сюрпризе змей Гонг рассказал только нам. Не мог не порадовать себя, любимого, нашими бледно-кислыми от ужаса лицами. Все рассчитал! Психология – страшная вещь.

– Нам кранты! Эх, а надежда была так близко, – тоскливо прошептала Ровена, глядя на клеранцев. – Если рядом с этим маньячным сбродом еще была надежда выжить, то звери-клеранцы с нас живьем шкуру сдерут. Как обещали.

Я сглотнула вязкую, горькую слюну. Смотрела на взбешенного Райо, словно голодающий на хлеб, и поедала глазами. Смотрела и радовалась, пока меня не отвлек сосед по скрепке, рыкнувший:

– Ты кого сбродом назвала, тварь?

И оскалился в злобной гримасе на Ровену, демонстрируя искусственные зубы.

Бывшая майор АБНЗ его ответом не удостоила, как-то ловко прогнулась, чтобы оказаться ближе к посмевшему оскорбить ее зэку, и двинула ему носком ботинка промеж ног. Тот согнулся от боли и получил тем же ботинком по голове. Конвойные лишь ухмыльнулись, заключенные восторженно заулюлюкали, а я ошеломленно таращилась на «кузину». Мечтала стать невидимкой? Хватит мечтать! Теперь нас точно не забудут! Господи, за что мне все это?

Мои мысленные стенания смел мощный бас, прокатившийся по огромной площадке-пандусу и отразившийся от переборок, объявивший, что высаживать нас будут группами по десять штук (именно так, человеческого обращения нас лишили, посчитав штуками). Конечно, межзвездник останется на орбите, пока нас по пять скрепок загрузят в шаттлы, но вот дальше – проблема, потому что выбросят за полтора-два километра от поверхности планеты.