Ольга Гусейнова - Мой любимый зверь! [litres]

– Показательно-наказательная увольнительная? ПНУ… – хихикнула «отпускница», а затем мрачно подтвердила: – В кои-то веки ты права, нас действительно расПНУли.

Я резко присела, Ровена тут же синхронно повторила за мной.

– Опять потом пахнет, – пискнула я от страха.

– У тебя замечательно чувствительный нос, – шепнула Ровена, слегка приподнимаясь над травой.

Метрах в двухстах от нас целая группа мужчин в характерных костюмчиках увлеченно потрошила сброшенный груз. Повезло нам!

– Ползком! – едва слышно скомандовала старшая и подала пример.

Дальше мы старательно перебирали конечностями, уходя в сторону. Нам опять повезло: буквально лбами натолкнулись на разбитую палету, вокруг которой валялись разбросанные от удара о землю упаковки с полезными вещами. Чего тут только не было! Я быстренько сняла рубашку с талии и ползала, набирая в импровизированный мешок упаковки с галетами, брикеты с мясными консервами длительного хранения, пару ножей, флягу для воды, даже мини-аптечку и катушку с леской нашла. Еще какие-то упаковки, которые вскрывать не было времени. Но заслышав приближающиеся голоса, мы, похватав нечаянные сокровища, в ускоренном темпе поползли прочь.

– А счастье было так близко, – неожиданно с досадой выдала Ровена, останавливаясь.

Я практически лбом уткнулась ей в зад. Подняла взгляд и содрогнулась: дугой огибая нас, напротив замерли пятеро мужчин, довольно крупных, мускулистых. Вполне вероятно, входивших в прошлой жизни в бандитскую группировку. Слишком характерные тату на широкой груди и шее каждого. Про таких частенько снимали ужасающие детективные сериалы. А сейчас мы с ними один на один – и ни одного законника рядом, чтобы защитить…

– Вспомни пятнашки, в которые мы с подопечными на «Вселенной радости» играли, курсант, – глухо посоветовала Ровена.

Моментально собравшись, я сообразила, о чем сказала напарница, – тактика ведения защитного боя при превосходящих силах противника. Когда стоишь спина к спине, затем шаг в сторону, удар и возврат в защищающую тыл напарника стойку.

– Есть, – дала ей понять, что все поняла и готова действовать.

А мысленно убедила себя, что лучше погибнуть в драке, убивая, сопротивляясь, чем пережить первое, но наверняка не последнее групповое насилие. Мы медленно, не теряя зрительного контакта с голодными хищниками, встали. Все стремительно завертелось: без лишних слов и приветствий нас решили с ходу подавить и использовать.

Я не имела права подставить спину напарницы, обязана защищать. Мой уже отработанный на практике удар в горло не подвел и в этот раз, а ударить кого-то ножом я еще не готова. Но второму зэку удалось меня обездвижить, дернуть на себя и, прижав к себе спиной, перехватить руки и торс. В первый момент накрыла паника: я судорожно трепыхалась в жестком захвате противника, беспомощно глядя на крутившуюся волчком Ровену, противостоящую сразу двум противникам, и ничего не могла предпринять.

Вдруг вспомнила тренировку с Райо и Фальком, когда они методично учили меня выбираться из похожей ситуации. Я расслабилась, чем обманула своего противника, – а потом провела выученный с клеранцем прием: вынудила потерять равновесие и сбросила его на землю. А дальше… дальше я сидела у него на животе, сжав зубы, борясь с тошнотой. И не могла посмотреть на свои руки, которые до судороги в сведенных пальцах сжимали рукоять ножа, торчащую из чужой груди. Да, длительные тренировки довели мои рефлексы до автоматизма. Великая и Ужасная Военно-космическая академия неучей не выпускает! Даже если они всего лишь координаторы-секретарши.

По мордасам я все же схлопотала, только от запыхавшейся напарницы, рявкнувшей:

– Приди в себя, Пташко! Времени на твои расшатанные нервы нет. Уходим.

Я с трудом встала, брезгливо вытерла дрожащие руки о сухую траву. Ощущение чужой крови на своей коже я запомню навечно. А может, сломаюсь гораздо раньше, сойду с ума от окружающей жестокости, мерзости и того, как вынуждена поступать сама.

– Осталось… сто девяносто два… – заторможенно прошептала я, убедившись, что Ровена со своими тремя тоже успешно справилась.

– Ты о чем? – удивилась она, подбирая наши самодельные вещмешки.

Сунула мне один и направилась, торжествуя, к настоящему новенькому рюкзаку, набитому покойными добычей под завязку. А все жадность! Нахапали, так и шли бы себе, довольные жизнью. Нет, мы им понадобились для полного кайфа.

Мои размышления прервала Ровена, напомнив:

– Ну и? Что за сто девяносто два?

– Я насчитала двести заключенных на транспортнике. Минус восемь убитых. Осталось сто девяносто два, – устало сказала я.

Напарница глянула на меня, наконец оторвав довольный взгляд от рюкзака.

– Предлагаешь сразу добить остальных? – хохотнула она. – Прости, дорогая, но у нас пупок развяжется от такой нагрузки. Спешу тебя порадовать: в реале их осталось меньше. Десять человек конвойные уложили в шаттле, троих – клеранцы. Я видела, что несколько бедняг упали в море – это верная смерть. Кроме того, некоторые, вырвавшись на волю, от полноты чувств поубивают себе подобных, стосковавшись по профессии или острым ощущениям.

– Нет, просто считаю наши смертные грехи, настоящие и будущие, – убито призналась я.

– Вот дура! Как будто больше нечем заняться, – беззлобно вздохнула Ровена. Подошла к «моему» трупу, выдернула нож, вытерла о его одежду. Выпрямилась и неожиданно пнула бездыханное тело под ребра, рубашка сильнее распахнулась, обнажая татуировки, и она сквозь зубы спросила: – Знаешь, что означают эти тату?

– Точно нет, но догадываюсь.

– Они из Йодинбурга, слышала об этой колонии?

– Да, – кивнула я. – Там недавно разместили военную базу, мне на ней служить предлагали.

– Военную базу там разместили из-за «Своры» – так называется группировка, которая подмяла под себя целую планету. Они держали в страхе всю колонию, грабили, убивали, насиловали. Продавали детей и женщин, вытворяли в Йодинбурге самые страшные вещи – больные фантазии и кошмары любого нормального человека, – яростно поведала Ровена. – Чтобы навести порядок, правительству пришлось ввести военных, была проведена глобальная зачистка. Разместили военную базу! А теперь посмотри, нет, ты посмотри на этого урода! Видишь знаки у него на шее? Они означают тех, кого он убил сам. Эти, – она перевела острие ножа, – кого наказал по приказу. Знаешь, как наказывали? Убивали всю семью, как в древности, когда ни о каком гуманизме речи не шло. А теперь посчитай, нет, не отворачивайся, посчитай знаки. Вот еще десятки других тату, которые говорят, что он не только насильник и убийца, а монстр, за смерть которого весь Йодинбург отдаст тебе последнюю краюху хлеба. Восславит твое имя на веки вечные и будет молиться за твою удачу, чтобы мы таких, как этот, отправили в ад.