Эдмонд Гамильтон - Звёздный волк. Сборник. Книги 1 - 18

На причале было тихо и голо. Мутные волны с легким шорохом накатывались на пологий илистый берег, вяло играя обломками досок, пустыми раковинами и полудохлыми медузами. У причала стояло, накренившись, только одно судно — это была «Таун-Хо», новая шхуна Ахава. Остальные корабли ушли с Одина еще три дня назад. Часть из них направилась к утесу — они должны были обеспечить надежную связь Замка с цепью окружавших его островов-бастионов, на которых находились дальнобойные орудия. Самые же быстроходные суда по приказу Управления были отряжены в состав арьергарда флота. И только один он, старый Ахав, никому не пригодился…

Рыбак с раздражением вспомнил, как неделю назад на Один прибыл прыщавый молокосос, лейтенант с имперского линкора «Волопас». Объявив спешную мобилизацию, он все утро провел в доме старосты, уточняя списки рыбаков, членов их семей и схемы маскировки наиболее важных объектов острова. Ахав все это время просидел на причале, но так и не дождался вызова на комиссию. И только к вечеру уставший лейтенант вышел на берег в сопровождении двух солдат — после долгого сидения в душной накуренной комнате моряк изрядно одурел и жаждал глотнуть свежего воздуха. Он медленно пошел по вязкому песку к причалу, заложив руки за спину, и во весь голос клял бестолкового старосту.

Ахав почему-то заволновался и встал перед юнцом навытяжку. Тот лениво скользнул взглядом по морщинистому, небритому лицу старика и презрительно хмыкнул, не удостоив рыбака даже словом. А вот «Таун-Хо» ему пришлась по душе. Сразу же оживившись, лейтенант ловко взобрался по канату на борт шхуны и прошелся по ее тщательно надраенной палубе, цокая языком от удовольствия.

— Это корыто я забираю, — сказал он, спрыгнув вновь на берег и при этом забрызгав илом свой новый, с иголочки китель со звездчатыми погонами и золотистыми аксельбантами. — А ты, старик, иди домой. Задрай получше ставни и залезай-ка в погреб — авось пронесет!

И офицер захохотал, запрокинув к небу прыщавое лицо, слегка тронутое редкой рыжей растительностью.

Ахав нахмурился, сжав кулаки с набухшими от ярости жилами. Ему чертовски хотелось устроить юнцу выволочку.

— Ишь чего захотел — шхуна мне и самому понадобится! — выговорил он сквозь зубы.

Двое солдат, присевшие невдалеке на дощатом причале, перестали болтать и посмотрели на рыбака с изумлением.

Лейтенант покраснел так, что на его пухлом гладком лице выступили веснушки, и грубо схватил старика за отвороты куртки.

— Ты что, сволочь, не знаешь законов военного положения? К нам движется Враг, а ты, сучья душа, думаешь только о ловле своих сопливых бычков…

Ахав без видимого усилия оторвал от себя руки юнца и оттолкнул его в сторону.

— Дело покажет, кто из нас годен только для ловли бычков, — со скрытой угрозой произнес он, недобро блестя глазами. — Господин Спелл не для того выхлопотал мне новую шхуну, чтобы каждый сопляк…

Солдаты втянули головы в плечи и даже зажмурились — видимо, зная своего офицера, они ожидали яростного взрыва. Но, к немалому их удивлению, лейтенант лишь зло выругался.

— Так ты — Ахав? — не скрывая разочарования, спросил он. — Господин Спелл вообще-то предупреждал меня — но я не ожидал, что знаменитый китобой — такая развалина… Ладно, черт с тобой, живи…

Повелительно махнув рукой солдатам, он упруго зашагал к поселку, зло впечатывая в песок ребристые подошвы сапог. Не пройдя и нескольких шагов, он внезапно остановился и, повернувшись, с улыбочкой произнес:

— Знаешь, почему господин Спелл просил не обижать тебя, старик? Не за твои былые заслуги перед Орденом, нет. С помощью твоей Ольмы он ловко свалил самого Рония Кара! Ах, ты об этом не знал? Что ж, очень приятно сообщить, что твою девку сослали в какой-то из концлагерей на Полдии… а может, уже и повесили как рыцареубийцу. Теперь господину Спеллу осталось избавиться от тебя, старый пень. Иди, иди в плавание на своей посудине — быть может, Белый кит поможет тебе побыстрее сдохнуть!

Расхохотавшись, офицер пошел дальше по берегу, нервно расшвыривая с дороги обломки досок. Ахав тупо смотрел ему вослед. Сердце его бешено билось, в глазах дрожала мгла. Он вспомнил, как несколько дней назад на Один проездом заглянул Сантий Спелл и с любезной улыбкой передал ему привет от Ольмы, которая по его словам хорошо устроилась у графини Панги. Только глаза у чиновника тогда как-то нехорошо блестели. Вот, значит, как дело-то обернулось…

На два дня Ахав заперся в своей хижине, не отзываясь на стук соседней, и по-настоящему запил. «Проклятая судьба! — горько думал он, опорожняя стакан за стаканом. — И сам я словно проклят богом… Все растерял к старости. Жена ушла первой, а за ней и дети, которых я не смог уберечь. Бедный Илия — легко ли ему было умирать от голода и жажды в зловонном чреве секача? А Ольма… девочка моя…Что сделал с тобой этот мерзавец Спелл? До какой же крайности он довел твою нежную, доверчивую душу, раз ты смогла поднять руку на человека… Где ты сейчас, что с тобой? Проклятый Замок, чтобы тебе сгореть в адском огне! Ладно, я все запомню, все…»

Когда пьяный угар прошел, Ахав с удивлением увидел, что он стоит в детской перед стеной, на которой Илия некогда в порыве вдохновения нарисовал Белого кита, плывущего посреди штормового морекосма. В полураскрытой пасти чудовище держало рыбацкое судно со сломанными мачтами. Несколько черных фигурок, растопырив руки, летели в кипящие волны, пытаясь спастись, но судьба их была предрешена…

Ахав издал яростный хрип. Вот кто ответит за всю его погубленную жизнь! Ну конечно, во всем виноват он, морской дьявол, исчадие ада, злой рок всех рыбаков! Если бы не его безграничная жажда крови, то не было бы ни секачей, бродящих словно разбойники вокруг мирных планет, ни рабства, ни даже самого Замка. Верно говорят проповедники: зло в нем одном, в белом призраке смерти, и когда оно будет уничтожено, во всей Вселенной не прольется ни одна детская слезинка!

В бешенстве Ахав огляделся по сторонам в поисках оружия. Внезапно он заметил на тумбочке детский гарпун, который он сам когда-то выстругал для Илии из обломка бушприта.

— Будь ты проклят! — он с силой метнул гарпун в голову исполина.

…Ахав встряхнул головой, отгоняя воспоминания, и зашагал к шхуне.

Дождавшись прилива, рыбак поднял якорь и отплыл в сторону Некры. Морекосм был на редкость спокойным, за бортом лениво колыхалась мелкая зябь, подернутая рыхлой пленкой тумана. Несколько игривых дельфинов увязались вслед за судном, высоко выпрыгивая над водой, но вскоре поняли, куда идет «Таун-Хо», и стремительно повернули назад, к Замку. Только огромный белый альбатрос время от времени с клекотом проносился над кормой. Небо было чистое, звездное, и лишь на западе радужной кисеей плыли перистые облака. Дул легкий прохладный бриз, в котором улавливалась маслянистая горчинка — это был невидимый след недавно прошедшего возле Одина рыцарского крейсера.