Татьяна Иванова - Когда играют все [СИ]

— Лечить придется долго. Милая, тебе придется часами лежать неподвижно, чтобы с лица не стекло заживляющее средство. Оно полужидкое, согласна?

— Да.

— Сид осторожно промокнул ей глаза мягким платочком.

— Глаза завязала, что ли, чтобы не повредить?

— Да.

— Кислоту у меня стянула?

— Да.

— Так же красиво, как было раньше, конечно не получится, но шрамов не будет.

— Да.

— И… это… Фенелла, в одно из лечебных средств входит вытяжка из старых костей. Пахнет неприятно. В другое — вытяжка из подтухших шкур. Воняет невероятно. Потерпишь?

— Да.

— А дочку мы назовем Меланарой.

— Да…То есть…

И Фенелла разрыдалась, на этот раз потому, что в душе разжалась пружина, скручивавшая ее последние сутки. Сид прижал ей платок к глазам, чтобы задержать поток слез. Потом осторожно обнял девушку, поднявшись на одно колено.

Тепло любящей души, точно лучик утреннего солнца, ощутимо согрело душу Фенеллы. Душа к душе. Тепло любви и надежная опора. И неважно, как выглядит лицо у той, которую любят настолько бескорыстно. Оказывается, так бывает. Фенелла всхлипнула в последний раз и затихла в крепких объятиях.

— Вот и хорошо. Сначала ты вылечишься от ожога. Потом видно будет, как назвать дочку.

Даже с закрытыми глазами Фенелла почувствовала, что Сид улыбается.

— Четверть часа тебе на подготовку, — продолжил он суровым голосом. — Потом придется лечь и лежать неподвижно. Голову я закреплю. Заживляющее средство у меня есть, на первые несколько дней хватит. Ты, кстати, только лицо сожгла, или…

— Не только лицо.

Сид мгновенно отстегнул застежку плаща и дернул завязку шнуровки. Фенелла перехватила его руку, но часть ожога Сид увидеть успел.

— Только плечи, — смущенно сказала девушка.

— Ничего ты, милая, не делаешь наполовину, — проворчал оружейник. — Иди, время пошло.

— Знаешь, небесная ласточка моя, — проговорил Сид, улыбаясь, когда Фенелла лежала в мягкой постели с закрепленной в сложной конструкции головой, — только ты могла так старательно защитить волосы, собираясь бесповоротно изуродовать кожу на лице. У тебя чудесные волосы, как масло для закалки стали, после того, как в него опустишь раскаленный клинок… Засовывай мяту в нос, я раскупориваю склянку со снадобьем.

Несмотря на пахучие листья в носу, вонь была настолько сильной, что девушку затошнило.

— Это ненадолго, милая, потерпи. Основное средство не такое прошибательное. Давай я тебе сказку расскажу, — ласково сказал Сид, усаживаясь рядом с ней. — Тебе какую сказку, родом из Борифата, или прогрессорскую?

— А ты знаешь сказки прогрессоров?

— Я тебе уже говорил, что в плену подружился с немолодой женщиной-прогрессором? Она работала в Борифате, как это у них называется, аналитиком. С жителями Борифата не общалась, потому что местные совершенно женщин не уважают, особенно в качестве аналитиков. А мне после многолетнего общения с Меланарой было нетрудно учиться у нее. Я многое усвоил.

— Послушай, Сид, если ты знаешь… Помнишь, Меланара рассказывала, что космос за пределами нашей планеты это нечто похожее на движущиеся заросли. И наша планета — это как бы веточка. А почему прогрессоры считают, что космос — это множество огромных шаров разной величины? И наша планета — тоже шар? Они ведь не могут знать о космосе больше сородичей Меланары? Они к нам попали через портал — дыру в пространстве…

— Они могут. К нам прогрессоры попали через портал… через портальную вилку Дворкина, если точнее. Но у себя на родине они сначала вылетали в космос только за пределы планеты, на которой живут, они ее называют «Земля». Потом освоили соседние планеты своей «Солнечной системы», только потом этот их Дворкин изобрел парные постоянные порталы. Нашу планету вилка Дворкина подцепила первой, — задумчиво заговорил Сид. Спокойно заговорил; таким спокойным Фенелла его никогда, считай, и не видела. — Пришельцы прошли к нам через порталы, но уже здесь собрали свои, как они называют, спутники…

— Точно. Спутниковая связь, сеньор Крайвелл говорил…

— Это небольшие машины, которые летают вокруг нашей планеты. Так летают, как если бы планета была шаром. Поэтому, я думаю, что система мира прогрессоров вполне реальна.

— А как же учение сородичей Меланары? — от любопытства Фенелла напрочь забыла, что ее только что тошнило от запаха Сидова лекарства.

— Не знаю. С Лидией, ну с тем прогрессором, я это не обсуждал. Я все больше помалкивал. Но чисто умозрительно могу предположить, как сделать, чтобы из куста получилось изображение кружочков, неровных клякс и полосочек. Для этого нужно срезать верхушку куста острым клинком и посмотреть на получившееся в одной плоскости, строго сверху. Представляешь? Как раз шарики получатся вместо стеблей, а полосочки вместо листьев. Это я чисто умозрительно, рассуждаю, делаю предположение. Возможно, сородичи Меланары видят космос в большем количестве плоскостей, чем прогрессоры с «Земли».

— А я смогу увидеть?

— Фенелла, любимая, зачем тебе? Ты же только наполовину похожа на сородичей Меланары. Твой отец — остариец.

— Мне очень интересно. Сама себе удивляюсь, — прошептала девушка. И добавила громче. — Расскажи теперь сказку прогрессоров.

— Тебе современную, или старинную?

— Современную.

— Современные сказки у пришельцев двух видов. Первый — это переделка старинных сюжетов на современный лад, а второй — это сказки, наполненные ужасами. Вот, например, такая история. Один корабль, бороздящий просторы черного, ледяного космоса, наткнулся на заброшенную космическую базу. Все отсеки загадочного сооружения оказались непригодными для жизни, только в самом дальнем лежала, будто спала, юная девушка, прекрасная, как резкий ветер перед ливнем в раскаленной пустыне…

— Обо мне ты никогда не говорил так красиво, — слегка капризно протянула Фенелла.

— Не говорил, ты права… Но у нас вся жизнь впереди, я еще много раз успею сказать…

— Ну хорошо. Рассказывай дальше.

— Капитан смотрел на прекрасную девушку, не отрываясь, легко поднял на руки и понес на собственный корабль. Члены его экипажа пытались призвать командира к осторожности, но он никого не слышал. А слово капитана в космосе никто не имеет права оспаривать. Он оставил бесчувственную девушку в собственной каюте, и через несколько дней штурман услышал из каюты командира нежный женский голос, и тихий смех. К вечеру капитан представил экипажу свою молодую жену, ласковую, приятную в обращении, но, к сожалению, не помнящую своего прошлого. Штурман, старинный друг капитана, пытался объяснить ему, что не стоит делать своей женой ту, которая не помнит даже своего имени… или уверяет, что не помнит. Друзья не ссорились раньше ни разу, тот раз был первым. Штурман сел под арест в маленькую каютку — крайняя мера для членов космического экипажа. И больше никто не смел спорить с капитаном. Его корабль прибыл на базу, космическую базу землян, одну из крупнейших в секторе. Капитан был настолько очарован своей молодой женой, что забыл о своем старинном друге, тот несколько дней провел в тесном помещении в бесплодных попытках выбраться. Однако он был редкостным умельцем, через неделю ему удалось освободиться. Штурман выбрался из корабля на базу. И что же?