Анатолий Дерягин - Редкий гость [litres]

Прошин невольно обернулся и тут же получил сдвоенный тычок от охранников.

– В каком качестве должен был участвовать в экспедиции… Прошин? – Она «обвиняемый» хотела сказать?..

– Иван должен был быть моим заместителем, ответственным за связь с Метрополией и как профессиональный космонавт отвечать за организацию работ на Колоссе.

– А у нас своих специалистов нет?..

– Есть… но… видите ли… – Джангулян явно нервничал. – В наших изысканиях заинтересована Земля, их интересовали прежде всего данные о кислородных мирах, освоенных когда-то Рэн. Если информация найдет подтверждение – Холт станет перевалочной базой для будущих колонистов.

В зале зашевелились. Слова профессора произвели впечатление – на колонистах Земля не экономила.

– Хорошо, в каком состоянии находится ваша экспедиция?

– Спонсоры свернули финансирование проекта.

Вот тут Прошин развернулся к профессору, не обращая внимание на охранников, вцепившихся в него, как клещи.

– Это шутка? – спросила председатель. – То есть погибли люди, полстолицы лежит в руинах – и все это впустую?

– Понимаете, – залепетал Джангулян, – мистер Сингх…

– Сядьте. – Председатель уставилась на Прошина. – Вы, молодой человек… Вы хоть понимаете, что натворили?

Прошин повесил голову.

– Вы профессиональный космонавт. Объясните комиссии, как получилось, что межпланетный корабль под вашим управлением сначала попал в атмосферу планеты, а потом погубил двенадцать жизней наших сограждан – я уже не говорю о разрушенном здании.

– Я выполнял маневр уклонения, – сказал Прошин.

– Ну-ну, – подбодрила председатель. – Маневр. Так.

– В результате работы носовой двигательной установки и кормовых двигателей коррекции корабль начал вращаться вокруг своей оси. Курс отклонился от расчетного, и лихтер направился в атмосферу планеты, вместо того, чтобы затормозить вокруг спутника.

– Почему понадобился маневр? От чего вы уклонялись?

– Туер – ну, буксир, который должен был состыковаться со мной для завершающего этапа торможения, летел мне навстречу. Лоб в лоб, – повторил Прошин.

– А должен был?..

– Ну, в таких случаях буксир заранее отправляют разгоняться по Межпланетной транспортной сети, и в момент сближения он идет параллельным курсом с понтоном…

– С чем?..

– Прошу прощения, так мы называем буксируемый корабль…

– Будьте точны в формулировках, пожалуйста. Дальше.

– Собственно, все. Туер ложится на параллельный курс с лихтером, выравнивает скорость, производит стыковку и тормозит вокруг какого-нибудь небесного тела.

– Как вы определили, что туер идет вам в лоб?

– Сначала визуально. «Холт-Контроль» не подтвердил мой запрос, а лидарная установка лихтера как будто не видела буксира. Как будто кто-то выключил лидар извне…

– Почему вы потеряли сознание?

– Корабль стал вращаться с приращением скорости, мне стало дурно, а потом я словно выключился.

– Доктор Мийо, такое возможно?

– Да, – отозвался из зала главврач отделения, где лежал Прошин, – космонавт после длительного нахождения на борту межзвездного транспорта подвергается стрессу, приводящему к первой стадии истощения организма. В таком состоянии вполне возможна потеря сознания в результате воздействия каких-то пиковых перегрузок.

– Хорошо, – сказала председатель, – вы можете сесть, доктор.

Женщина сняла очки. Прикрыла глаза. Пальцами с ухоженными ногтями и узеньким золотым колечком на безымянном прикоснулась к переносице.

– Их было двенадцать, – сказала женщина, в упор глядя на Прошина. – Мужчины, женщины… одна девочка только-только окончила колледж пригласившего вас института и прибежала пораньше, подготовить отчет с практики…

Иван выпрямился. Выражение «груз на совести» внезапно обретало плоть и кровь, заставляло сжиматься кулаки, сводило скулы, и голос стал чужим, лязгающим:

– Любую возможность изменить курс я бы использовал, не колеблясь! – И председатель смешалась под его взглядом.

После этого прозвучала пара ничего не значащих фраз о «ненадлежащем контроле со стороны ответственных лиц», о «возможной компенсации ущерба погибшим и их родственникам», и комиссия закончила работу. Прошина по-тихому вывели на задний двор, где уже ждал пофыркивающий мотором броневик, без приключений довезший Ивана с сопровождающими (медсестра и два полицейских – солдаты куда-то делись) до ворот госпиталя. Прошина и сестричку высадили у большой арки желтого камня с решетчатыми створками, калиткой и такого же камня будки проходной. Конвоиры обошлись без пинков и толчков, на территорию госпиталя не поперлись, что показалось Ивану добрым знаком, и он постоял, глядя, как броневик, чадя выхлопом, разворачивается в «кармане», пропускает кареты скорой. Постоял, глядя на деревья, тянущие мощные ветви над дорогой, на снежок, пожухлыми сугробами укутавший подлесок. Стоял, пока медсестра не тронула его за руку.

– Пойдемте.

И они пошли.

…Стемнело. В палате пришлось включить свет. Яркими точками загорелись лампочки на потолке, осветив аккуратно прибранную кровать, стул, тумбочку с часами, темно-красные дверцы шкафа в нише. В окно скреблась ветка дерева, росшего перед зданием. Прошин бросил халат на кровать и замер, уставившись на стену.

В его отсутствие кто-то – очень аккуратный и старательный – прибрал постель (похоже, даже белье поменяли), протер пыль, убрал в шкаф брошенную впопыхах пижаму…

А еще этот кто-то аккуратно, старательно, рядком приколол булавками («Хочешь – сорви…») листки А4 с фотографиями и подписью под каждой. Двенадцать листков – шесть на одной стене, шесть на другой. Черно-белая фотография, пара строчек текста. Вся жизнь на одном листе…

Курт Холифилд, 43 года, охранник, дети: Майк, Кендра, Адам и Ной…

На фото лысый как коленка мужик с грубыми чертами лица, видна мощная шея, покатые плечи.

Меган Ли, 36 лет, клининг-менеджер, дети: Александр, Мария, Зихао…

Фотография вышла неудачно, тень от прически закрыла половину лица, только и видно, что вьющиеся волосы да носик.

Дильшаду Наири, 31 год, старший клининг-менеджер, дети: Иван и Шапур…

Здесь, напротив, прекрасно видно открытую улыбку молодой женщины, выразительный нос, глаза. Короткая прическа, кулончик поверх футболки…

Риг Ольсен, 24 года, охранник, дети: Анна…

Улыбка. Жизнь только начинается, мы еще побьем всех драконов и освободим всех принцесс…

А я врезался в тебя, парень. Метеором, кометой, мать ее… Ты умер, потому что мне очень хотелось жить.

Прошин медленно опустился на пол. Комната шесть на девять, белые стены, пол, потолок…

Собственный ад на двенадцать персон.