Анатолий Дерягин - Редкий гость [litres]

– Давайте, ребята, садимся, пристегиваемся, – встретил один из них Прошина и Уилсона.

Братья во спирту смирнехонько уселись на свободные места; Прошину хватило сил даже застегнуть ремни.

– Пристегиваемся, кому сказано!.. – донеслось с первых рядов.

– Да пошел ты на хрен… – пьяной скороговоркой ответил кто-то.

Стюард развернулся к грубияну – а выглядел парень так, будто «хук», «джеб» и «апперкот» значили для него нечто большее, нежели интересное сочетание букв.

– Ну, ладно, ладно, – сказал кто-то, – пристегиваемся, чего ты…

Стюарды рассадили пассажиров, пристегнули ремни. После недолгого ожидания самолет вырулил на взлетную полосу и взял курс на запад. Подгулявшие космены мало-помалу стихали, придавленные тяжким грузом принятого на грудь, затихли отдельные выкрики, только Уилсон пытался рассказывать что-то, и Прошин честно кивал, ни бельмеса не понимая в бессвязной речи товарища, кивал, пока не обнаружил, что Уилсон спит, привалившись к Иванову плечу. Тогда и сам Прошин откинул спинку сиденья, прикрыл глаза, прислушиваясь к ровному гулу двигателей…

И уснул.

О грешный спортзал. Большие окна, лампы на высоком потолке. Белые стены, заставленные шведскими стенками, маты в углу, паркет на полу, расчерченный под баскетбольное поле. Откуда-то с потолка, со сложной системы с крюками и перекладинами, рядом с толстенным канатом свисала цепь с подвешенной на ней грушей. Боксерский мешок, красный, килограммов на пятьдесят, слишком тяжелый для маленького мальчика, стоящего перед ним. Лет семь или восемь, худенький мальчишка в шортиках и майке, кроссовках, с ежиком светлых волос… На руках мальчика красовались боксерские перчатки, во избежание травм надетые на белые бинты, хотя грушу, скорее, должен был лупить здоровенный детина в «горке» и берцах, лысый, с грубыми чертами лица, негромко втолковывавший пацану:

– Левой сильнее, я же говорил тебе, нет силы в ударе. С левой удар слабый, а правой бьешь со всей дури, да еще и корпусом проваливаешься.

– Да, Учитель, – кивал пацан.

Они все требовали, чтобы он звал их Учитель.

– А в целом неплохо, – сказал детина. – Сегодня новое задание.

Он снял портупею. Мальчишка стоял, глядя на широкий ремень. Жалели они его все-таки, весь он был такой… домашний, что ли. Доверчивый, беззащитный. Невинный.

«Ничего, – подумал Учитель, – крысятки уже на подходе».

– Сейчас я буду тебя бить, – сказал он. – Я твой враг. Ты должен меня победить, несмотря ни на что. Каждый мой удар должен рождать в тебе только злость, и ты будешь бить, – детина кивнул на грушу, – бить снова и снова. Ты понял?

Мальчик кивнул.

– Начинай. Все, что мы учили.

Перчатки ударили в грушу. Слабые шлепки – мешок едва покачнулся. Двоечка – отход, двоечка – уклон. Дыхание.

– Раз! – портупея хлестнула по животу. Мальчонка дернулся от боли. – Не останавливаться! Бей!

Град ударов. Закушенная губа.

– Дыши! Сильнее!

Двоечка – отход. Двоечка – уклон.

– Раз!!! – по спине. – Не останавливаться! Бей!

Двоечка – отход. Двоечка – уклон.

– Раз!!! – по лицу. – Не останавливаться! Бей! Убей!

Двоечка – отход. Двоечка —…

Град ударов.

– Раз!!! – по животу.

Град ударов. Слезы, закушенная губа.

– Раз!!! – по спине.

Град ударов.

– Бей!!! Убей!!!

Мальчишка мутузил мешок, не разбирая дороги. Обхватил ручонками, ударил коленом, попытался укусить…

Детина оттащил мальчика в сторону.

– Ну все, хватит. Все-все, молодец, – руки мужчины обняли вздрагивающее тельце. – Молодец, хорошо бился.

Не перегнуть палку, не сломать – выковать бойца одними нагрузками и требованиями невозможно, невозможно только брать, ничего не давая взамен.

– Хорошо, иди на кухню, – сказал Учитель. – Там Майя пирог испекла.

– С сыром? – всхлипнув, спросил мальчишка.

– И с сыром, и с меренгами, – улыбнулся Учитель.

– А можно я тебя угощу? – спросил мальчик.

– Можно.

…Мальчик играл со щенком. Ему сказали, что сегодня его день рождения – хотя никто толком не знал, когда он там родился. Сказали, что на день рождения полагается дарить подарки, и дали в руки пушистый комочек с коричневыми пятнами на белой шкурке и мокрым носом, трогательно вилявший хвостом и норовивший лизнуть мальчика в обе щеки. Щенок сделал лужу, и мальчик принялся искать тряпку, убрать это безобразие, чтоб только взрослые не увидели, как набедокурил его новый друг. Потом они играли. Щенок вилял хвостом и тявкал, а мальчик скакал вокруг него, громко смеясь, отдавая тонким голосом команды, которые щенок не понимал. Потом мальчика позвали. Повариха испекла пирог с квошей, крупной иссиня-черной ягодой, росшей на болотах вокруг Москвы, Учитель взялся присматривать за его новым другом, пока мальчик лакомится, мальчик торопился, но пирог оказался очень вкусным, на кухне работал телевизор, и они с Майей смотрели мультик про Капитана Мстителя. В общем, мальчик задержался, а когда прибежал в спортзал, захватив кусочек пирога для своего питомца…

Неистовая любовь первых колонистов к своим детям дала странные всходы. Стремясь оградить ненаглядных деток от всех тягот и забот, Первые, суровые люди, привыкшие грудью встречать невзгоды, внезапно для себя вырастили поколение гедонистов, желавших беззаботной жизни, сибаритов, способных только безбедно жить на пособия от Федерального образования. «Хлеба и зрелищ!» – требовали они от ФО, не желая ни трудиться на благо общества, ни наделить собственных детей родительской любовью, даже в этом полагаясь на власти. Их дети вырастали… Собственно, они еще не выросли. Не видевшие материнской любви, не ведавшие отцовского авторитета, сызмальства они приучались смотреть на мир волчьим взглядом и выживать, подобно крысам.

Крысятки.

Пятеро пацанов играли. В один прекрасный момент кто-то из них обнаружил, что этот меховой комочек прикольно визжит, если наступить ему на хвост… или на лапу… можно пнуть его, и он смешно покатится по паркету спортзала…

– Что вы делаете!.. – Мальчик рванулся на выручку своему питомцу и попал в руки Учителя.

Один из крысяток, светленький крепыш в спортивном костюме и кроссовках, озорно оглянувшись, наступил щенку на мордочку Щенок закричал. Ему было больно.

– Нет!.. – Мальчик бился в руках детины.

Щенок затих. Маленькое тельце бессильно дергалось под ударами и толчками, пацаны смеялись.

Учитель разжал объятия.

– Убей, – услышал мальчик.

…Потом много чего было. Стрельба и рукопашный бой, штурм объекта в безвоздушном пространстве и охранная деятельность, «Миф двадцатого века» и «Моя борьба», ранения и ушибы.

Но щенок был лишним. Щенка он им не простил.