Лили Брукс-Далтон - Полночное небо [litres]

Из динамиков звучал голос: «KB1ZFI, здесь тот-то-и-тот-то, прием». Потом они обменивались своими координатами, и Августин делал пометку в атласе, который всегда держал под рукой, – чем дальше находился собеседник, тем интереснее. Карточки он собирал забавы ради. Момент соединения – вот что захватывало его больше всего. Сам факт, что он посылает сигнал через всю страну, на другой край земного шара и мгновенно устанавливает связь. На другом конце провода всегда кто-то был – человек, которого он не знал и никогда бы не встретил вживую; в царстве голосов это не имело значения. Установив контакт, Августин не утруждал себя праздной болтовней. Он посылал сигналы из интереса, – и как получал ответ, считал цель достигнутой. Добившись своего, он пробовал связаться с другим собеседником, с третьим – да хоть с десятком, если погода благоволила, и связь была хорошей. Закончив с вызовами и выключив аппаратуру, Августин шел на почту и отправлял новым собеседникам свои QSL-карточки – простенькие, с изображением земного шара, передающего сигнал в космос, в окружении россыпи звезд. Сверху он печатными буквами писал свой позывной. А затем вновь отправлялся в тихое уединение подвала – колдовать над очередным прибором. Лучшие мгновения его детства! Он оставался один, вдали от хулиганов-одноклассников, от матери с ее переменчивым нравом, от язвительных замечаний отца, – лишь он сам, его устройства и вращение шестеренок разума.

Вот и теперь, на арктической станции, он принялся тщательно настраивать оборудование и, наконец, довольный результатом, запустил приборы. Айрис наблюдала за ним со скучающим любопытством. Когда Августин начал передавать сигнал, девочка уже гуляла снаружи. Августин видел ее из окна – темная фигурка на фоне белого снега. Он взял микрофон, нажал на кнопку передачи, отпустил. Откашлявшись, нажал снова.

– Всем, всем! Здесь KB1ZFI. Кило-браво-уан-зулу-фокстрот-индия, прошу ответить, прием. Всем, всем. Меня кто-нибудь слышит?

Салли работала в отсеке связи. Она перемещалась от одного компьютера к другому, слегка согнув колени, переплетя ноги в области лодыжек, и загребая руками, как пловчиха. Заплетенные в косу волосы парили за спиной, а рукава комбинезона, обвязанные вокруг талии, колыхались, словно щупальца. «Этер», все еще находясь в поясе астероидов, удалился от Юпитера настолько, что данные с зондов, оставленных на спутниках, начали приходить с задержкой. Приемников достигала уже устаревшая информация, и по мере приближения корабля к Земле временной разрыв увеличивался. Салли все меньше внимания уделяла зондам и все чаще проверяла земные радиочастоты. Не ограничиваясь частотами, относящимися к Сети дальней космической связи, она вновь и вновь прочесывала весь используемый на Земле диапазон. Раньше она обязательно услышала бы всякого рода шумы: болтовню по спутниковой связи, случайные обрывки телевизионных передач, высокочастотные и сверхвысокочастотные сигналы, которые просачивались через ионосферу в открытый космос. Хоть что-нибудь, думала Салли. Тишина казалась противоестественной – ее просто не могло, не должно было быть.

Все тревоги Салли держала при себе. Да и толку обсуждать безмолвные синусоиды волн – чтобы коллеги только подтвердили, что дело дрянь? Но сами попытки поймать сигнал хоть как-то разнообразили череду унылых дней, помогали спастись от безделья. Салли надеялась, что ближе к Земле получится что-то узнать. Забавно, думала она, какой бессмысленной теперь казалась возня с зондами. Она отдала бы их все до единого, все полученные данные до последнего байта, все новое, что удалось открыть, – за один-единственный голос в динамиках. Всего один. Это не было минутной слабостью или преувеличением – Салли пошла бы на это, не задумываясь. В начале пути она искренне верила, что нет ничего важнее межпланетных исследований; теперь что угодно казалось важнее. Дни напролет вокруг не было ничего, кроме двоичного кода от далеких машин-скитальцев да космических лучей, рождаемых звездами и планетами.

Путь на «Маленькую Землю» пролегал по лабиринту коридоров космического корабля, мимо, на первый взгляд, пустых стен, скрывавших в себе сложную электронику, – словно внутренние органы под светло-серой обшивкой. Салли нырнула в тепличный отсек со множеством контейнеров для выращивания аэропонических овощей и, развязав узел на талии, нырнула руками в рукава комбинезона. Приблизившись ко входному узлу центрифуги, она ухватилась за одну из металлических перекладин, прикрученных к обитым мягким материалом стенам, затем развернулась и ногами вперед проплыла в модуль, соединявший основную часть корабля с «Маленькой Землей». Там она прыгнула в небольшой туннель-колодец, с каждым мгновением все сильнее ощущая, как возвращается гравитация, и наконец, с глухим шлепком приземлилась на специальную подушку, аккурат между диваном и тренажерами. Ступни сразу притянуло к полу, как будто вместо подошв на ботинках крепились присоски. Салли застегнула верх комбинезона и перекинула на плечо тяжелую, как канат, косу.

Едва вернулось притяжение, Салли ощутила смертельную слабость, словно бежала несколько часов подряд и вдобавок не спала неделю, и присела рядом с Тэлом, притворившись, что на диван ее привела отнюдь не усталость, а желание посмотреть, как коллега дойдет до финиша. Два года в космосе не прошли бесследно: Салли чувствовала, что мышцы теряют тонус, а здоровье ухудшается. Может, она и была на пике формы в начале полета, но теперь уже нет. На мгновение пришла мысль, что придется снова привыкать к круглосуточной земной гравитации… Идиотская мысль, совершенно бессмысленная.

Тэл бросил джойстик на пол и повернулся к Салли.

– Хочешь, во что-нибудь сыграем?

Она помотала головой.

– В другой раз.

Тэл вздохнул, а через секунду снова уставился на экран. Салли прошла вдоль кольца центрифуги на кухню – туда, где сидели Харпер с Тибсом. Оба читали – Харпер уткнулся в планшет, а у его друга в руках красовался томик Азимова в бумажном переплете. Тибс в свое время убедил начальство, что в полет необходимо взять книги, игнорируя недовольные стоны коллег по поводу нехватки свободного места. Он до последнего стоял на своем, и, так как раньше Тибс никогда ни с кем не спорил, надзорный комитет миссии встал на его сторону. Лишний груз оформили в документах как «психологически необходимый инвентарь». Остальные еще долго подтрунивали над Тибсом по этому поводу. Теперь, глядя, как он переворачивает страницу за страницей, Салли снова вспомнила загадочную фразу – «психологически необходимый инвентарь». А ведь они столкнулись с проблемой, с которой доселе не встречался человеческий разум. Какие тренировки могли бы облегчить их участь? Глупо, конечно, но вдруг именно эти полные вымысла стопки бумаги, изготовленной из когда-то зеленевших на Земле лесов, – вдруг именно они помогали Тибсу ощущать себя ближе к дому?