Игорь Вереснев - Реквием по вернувшимся [litres]

Берг обошел посторонившегося инспектора, аккуратно отключил прибор от сети. Глазок индикатора погас, но мало ли… С сомнением оглядев всю конструкцию, – черт знает что это может быть такое! – Рихард открыл дверцу платяного шкафа, вынул пластиковый тремпель, поддел им обруч, сбросил с головы человека. Только после этого осторожно потрогал его за плечо.

Коновалец был мертв. Давно. Тело успело окоченеть, и запашок в комнате стоял вполне характерный.

– Да… такого способа я в своей практике не встречал, – протянул удивленно Квятковский. – Что делаем?

Рихард потер пальцем висок. Обстоятельства требовали времени на размышление.

– Пока ничего. Предупреди своих ребят. Я здесь все осмотрю, а ваша задача – следить, чтобы ни одна живая душа в квартиру не сунулась. Ясно?

– Ясно, – кивнул Квятковский. – Я пошел?

– Давай.

Первым делом Берг осмотрел прибор. Микрочипы, конденсаторы. Несмотря на то, что электропитание было отключено, трогать руками эту штуку не хотелось. Да и не специалист он, чтобы по внешнему виду конструкции разобраться в ее назначении. Правильнее будет взглянуть, что лежит в нижнем ящике стола, а уж потом думать.

В нижнем ящике лежал инфокристалл. Чтобы не возникло сомнения, его завернули в лист бумаги с жирной фиолетовой надписью фломастером: «для СБК». Берг умостился в кресло, вставил кубик в порт ридера на визифоне. На экране появились первые строки текста: «Виктор Коновалец. Дневник». Что ж, это было интересно. Дневник Коновальца мог ответить на многие вопросы. А мог задать новые.

Рихард перевернул страницу.

29.07

Вчера произошел инцидент, заставивший меня обратить внимание на происходящие с моим телом изменения. Изменения эти оказались настолько необычными, что я начал вести дневник. Итак, ретроспективно о случившемся.

Во второй половине дня я отправился покупать продукты питания в близлежащий супермаркет. По всей видимости, я сильно задумался, неосмотрительно сошел с тротуара и стал причиной дорожно-транспортного происшествия. Машина сбила меня с ног и отбросила метров на шесть в клумбу с розами. Женщина, сбившая меня, была сильно испугана, предлагала отвезти в больницу. Тогда я не придал этому значения.

Когда я пришел домой, то первым делом проверил одежду, – та оказалась безнадежно испорчена. На теле же я нашел лишь несколько ссадин на бедре и плече и царапины от шипов сломанного при падении розового куста. Наблюдалось явное несоответствие в повреждениях одежды и кожного покрова. Заинтересовавшись этой аномалией, я вычислил кинетическую энергию столкновения. Расчеты утверждали, что полученные мною повреждения не соответствуют силе удара. У меня должны быть перебиты ребра, сломано бедро, ключица, плечо, возможно, поврежден позвоночник. Такое удивительное везение меня скорее позабавило, чем удивило. К тому же я был занят и вскоре забыл об инциденте.

Вечером в душевой, заметив маленький синяк на плече, я вспомнил о дневном происшествии. Осмотрел себя вновь и удивился: синяк был единственным. Остальные ушибы и порезы пропали бесследно. Это был очевидный факт, никаким везением не объясняемый. Скорость восстановления превосходила регенеративные возможности человеческой кожи по крайней мере на порядок. Игнорировать феномен я не мог – ведь раньше необыкновенными способностями мое тело не обладало, – поэтому я взялся за скрупулезное самообследование. Естественно, насколько это позволяет отсутствие специального медицинского оборудования у меня в квартире.

Аномально быстрая регенерация оказалась не единственным казусом. Очень скоро я выяснил, что температура моего тела понизилась до тридцати двух градусов, пульс упал до сорока восьми ударов в минуту. Также я обратил внимание на то, что не голоден, хотя за весь день ничего не ел. Даже упаковка вареников, принесенная из супермаркета, осталась нераспечатанной. Я забыл пообедать!

Сегодня утром, проснувшись, я ощутил слабость и усталость, хоть спал крепко и долго. Я приписал это тому, что больше суток не ел. И, несмотря на отсутствие аппетита, заставил себя приготовить вареники и позавтракать. Я очень люблю вареники с творогом, но сегодня мне пришлось их буквально заталкивать в себя. Ненадолго, – меня стошнило. Существует некоторая вероятность, что причина рвоты в недоброкачественной пище. Но, учитывая всю совокупность симптомов, вероятность эта ничтожно мала.

Тот же день, вечер. Без происшествий. Температура тела опустилась до двадцати семи градусов, при этом холода или озноба я не ощущаю. За исключением непроходящей слабости, самочувствие мое в норме. Интересно понаблюдать за собой во время сна. Сегодня ночью попробую сделать видеозапись.

30.07

Утром я просмотрел записанное. Приблизительно через два часа после того, как я уснул, мое дыхание остановилось, тело изменило цвет на ярко-красный и начало фосфоресцировать. Это длилось около пяти часов, затем свечение погасло, я вздохнул и проснулся.

Я целый день потратил на поиск в сети упоминаний о подобных симптомах, но не нашел ничего похожего. Делаю вывод, что я подвергся неизвестному на Земле заболеванию. Причина его мне непонятна, однако, если следовать логике, она должна быть связана с последней экспедицией. И так как на Горгоне органические формы отсутствуют, то, значит, болезнь не инфекционная по своей природе. Скорее всего, причины ее в неких физических или химических факторах.

Устав космофлота в случаях, подобных моему, требует обратиться в медицинскую службу. Я так и хотел поступить. Но вспомнил рассказ бортинженера Маслова о секретном секторе на Лунной базе, откуда нет возврата. Вероятность того, что именно такая судьба мне уготована, достаточно велика, а становиться бессловесным объектом исследования мне не хочется, предпочитаю роль субъекта. Понимаю всю ответственность, которую беру на себя, но все же рискну продолжить самостоятельные наблюдения. Чтобы предотвратить возможные негативные последствия происходящих со мной трансформаций, я больше не буду выходить из квартиры и подготовлю письмо в Службу Безопасности Космофлота. Письмо будет автоматически отправлено по указанному адресу в случае, если я потеряю способность управлять своим телом.

Тот же день, вечер. Температура: двадцать три градуса (это температура в моей квартире, т. е. температура окружающей среды). Пульс: тридцать два удара в минуту. Я проверил, сколько времени могу не дышать: тридцать семь минут. Всю вторую половину дня я пытался понять, что могло послужить причиной столь странного заболевания. И выявил пробелы в воспоминаниях о последней высадке в точке с условным названием «Кольцо». Видимо, очередной симптом.