Артем Зайцев - В тени над затмением [СИ]

— Эта сама жизнь.

— Как это понимать?

— Забудь, — Леклерк повернулся к Павилу лицом. И здесь симуляция была идеальна.

— Где мы вообще? Что это за место?

— Мой дом.

Павил не знал, передаёт ли девайс мимику его лица, выражённую в знаке вопроса, но, отчего-то казалось, что Леклерк всё видел.

— Это трудно объяснить, — Леклерк развёл руками. — В свободное время я люблю создавать миры для себя. Как ты мог заметить, на Андане не обычный уровень использования дополнительной реальности. Немножко граничащий с фанатизмом. Это моя слабость.

Леклерк отвечал не сразу, а через те самые полторы секунды. Сразу, как договаривал Павил.

— Это… необычно. Но я по поводу репорта. Хочу поделиться мыслями.

— Если тебе неловко от всего этого, то я могу убрать этот… фон, — Леклерк улыбнулся. Его кучерявые волосы были слегла длиннее, чем Павил помнил их в жизни. — Вернуть обычный интерфейс.

— Нет, — Павил оглядел поле, по которому всё так же плыли зебровые линии теней. Он ощутил резкий привкус печального чувства печали по дому. И понял, чего ему не хватает больше всего. — Нет, пускай всё останется также.

— Хорошо. Ведь мне тогда не нужно покидать симуляцию, — Леклерк засунул вторую руку в карман пальто. — Ты что-то хотел доложить?

— По поводу наших с Камилем наблюдений, чёрных дыр и всего прочего. Поделиться рассуждениями.

Леклерк жестом руки остановил его.

— Прежде всего, я должен тебе сообщить, что все наблюдения транслируются в прямом эфире на Землю.

— Что? Стой. В прямом эфире? То есть с задержкой сигнала, но постоянно?

— Так и есть.

— Но? Почему?

— Это было одно из условий Компании. Она настояла. Как она выразилась — в целях популяризированная и развития науки. Оказалось, что тема заинтересовала почти всё население обжитого человеческого космоса.

— Как это понимать? За нами все следят? А-а сейчас?

— Всё в порядке, — пожал плечами Леклерк. — Это закрытое соединение, и никто в него не влезет. Андан очень надёжен. Поверь.

— Насколько хорошо знают на Земле о том, что мы исследуем?

— Относительно хорошо. Знают про объект, про чёрные дыры, про коллапсы и остальную, известную для нас информацию.

— И как все отреагировали? — Павил не очень хорошо понимал, что ему требовалось говорить, что спрашивать, но явно что-то требовалось.

— Говорят, на Земле новый бум исследовательства. Тысячи телескопов смотрят на нас. И на Сатурн.

— Они ведь ничего не увидят всё равно.

— А это так важно?

Павил замолчал. Ему требовалось какое-то время, чтобы сообразить, что делать дальше.

— Павил. Информация. А то если ничего серьёзного, то я бы хотел побыть один.

— А, — тот спохватился. — У меня была идея. Сопоставить частоту появления чёрных дыр. И да, они — виртуальные.

— Как это понимать?

— Они не имеют настоящей энергии чёрных дыр, но импульс и вращение соответствующий. Пространство действительно коллапсирует. Дважды. Чтобы родилась дыра и чтобы аннигилировала. Но в этом же нет никакого смысла, так?

— Хорошо?

— Не совсем. Как вообще можно представить чёрную дыру в пространстве Шварцшильдовский системе координат? Это векторное поле, где каждый вектор стремится в одну точку. Векторы, как бы, падают в центр «чего-то». Там они все собираются в один комок, уплотняясь всё больше и больше. Один английский священник, увлекавшийся астрономией, Джон Митчелл, изучая работы Ньютона о корпускулярной теории, пришёл к мысли, что если объект преодолеет скорость света, то он станет невидимым.

— Невидимым? Преодолеет скорость света?

— Изначально, в идеях Ньютона была только скорость побега.

— Скорость побега? — удивительно поднял бровь аватар Леклерка. — Я, конечно, могу глянуть в библиотеку.

— Вторая космическая скорость.

— Скорость, которую должен набрать что-либо, чтобы покинуть орбиту чего-либо?

— Да. Превысив скорость побега, объект меньшей массы вырывается из гравитационного колодца объекта большей массы.

— Я знаю.

— Так вот, — Павил почесал лоб себе в реальном мире. — Что такое «станет невидимым»? Прозрачным, или перестанет отражать от себя свет? Поглотит весь свет? За пределом горизонта событий чёрной дыры скорость побега будет ниже скорости света. Но на контуре самого горизонта скорости сравняются, а внутри горизонта событий скорость побега превысит скорость света. И если мы вернёмся к векторному полю, то чем ближе любой вектор будет к центру сферы, то будет он ускоряться всё быстрее и быстрее, по мере приближения. И если представить, что каждая ближайшая частица является вектором, то мы сможем представить, как частицы устремляются в общий центр. Скорость будет нарастать, перейдёт на релятивистскую. Из-за столь резкого ускорения частицы начнут отдавать часть своей энергии. Квантовый момент импульса изменится. А как мы помним, то энергия кванта связана с его частотой. А длина волны равна скорости поделённой на амплитуду. И скорость волны будет равна её длине умноженной на частоту. Пускай свет и волна, со своей амплитудой, но фотоны, ускоряющиеся на поверхность горизонта события, как и электроны, оставляют тепловое излучение. Оно ничтожно мало, и не наблюдаемо визуально, я имею ввиду человеческими глазами. Но датчики трекера частиц хорошо замечают это тепловое излучение, которое и является эффектом Унру. У милископической чёрной дыры появляется гало квантового аккреционного диска, собранного из излучаемого тепла.

— Дзеты?

— Нет. Мы их не нашли, но, возможно, чёрные дыры здесь живут слишком мало, чтобы позволить собраться электромагнитным вихрям на полюсах. Однако всё равно это не объясняет причину коллапса в пространстве. Даже на таких масштабах. Как минимум нужно передать миллионы электронвольт энергии в энергию квантов, чтобы заставить их образовать микроскопическую чёрную дыру. Пускай и виртуальную. Ведь обычно умирающее солнце, превращающееся в красного гиганта, формирует внутри себя ядро белого карлика, а ядро постоянно поглощает в себя вещество из основного тела. Термоядерная реакция прекратится, внутреннее давление уменьшиться и гравитация сожмёт звезду со всех сторон, уплотняя. Квантомеханический принцип запрета Паули будет нарушен. Давление электронного вырождения, из-за колоссальной плотности, вырвется из равновесия. Гравитационный коллапс станет неизбежен. Но тут… Я не знаю! Тут нет милископических звёзд с достаточной плотностью. Да и я не знаю, о какой плотности идёт тогда речь! Про предел Чандрасекара для таких малых масштабов и говорить не хочется.

— Квантомеханический принцип запрета Паули?

— Никакие два фермиона не могут находиться в одном и том же состоянии. Если бы какие-нибудь два фермиона находились в одном и том же состоянии, то их перестановка никак бы не сказалась на полном состоянии системы. А к числу фермионов принадлежат все основные частицы: электроны, нейтроны и протоны. Из которых мы и состоим. Запрет Паули сам собой обозначает, почему он должен существовать, иначе бы всё вещество во вселенной сколлапсировало.