Руслан Бирюшев - Рассказ третий. Узрите свет

Птица, сидящая на подоконнике, прекратила чистить перья мощным длинным клювом и очень недружелюбно посмотрела на гостью. Доктор Эрика Маан ответила ей не менее хмурым взглядом, прошла вглубь комнаты, переступая через разбросанный мусор, и опустилась на единственный целый стул. Разгладив юбку на коленях, спросила у хозяйки квартиры:

— Эм, это что?

— Ворона. Птица такая, — отозвалась та, не поднимая век.

— И почему она здесь?

— Лапа у неё больная, и крыло. Поживёт пока тут.

— А… А почему кот её не съел? — не сразу нашлась Эрика.

— Я ему запретила. — Майор Мария Кальтендраккен широко зевнула, даже не попытавшись прикрыть рот ладонью. Командир вооружённой охраны экспедиции лежала прямо на полу гостиной, на ворохе исписанных от руки бумаг, и из одежды на ней были лишь высокие солдатские ботинки с распущенными шнурками.

— Тебе не холодно? — после небольшой паузы полюбопытствовала доктор Маан.

— Если б было холодно, я бы не разделась, — рассудительно заметила майор. — И вообще, в столице для меня холодно не бывает. Ты же знаешь, я северянка.

— Кареглазая, черноволосая, смуглая…

— …чистокровная северянка, — закончила за неё Мария. Ещё раз зевнув, майор открыла наконец глаза и приподнялась на локтях. — Что-то случилось? Отпуск ещё не закончился…

— Нам поступил пакет из Адмиралтейства, — кивнула доктор. — Прошлым вечером. Хайнц остался на корабле, чтобы прочитать все бумаги и начать подготовку, я уехала ночевать к себе. Вот он и попросил утром захватить тебя. Дал вот это. — Эрика демонстративно покрутила на пальце колечко с ключом от квартиры Марии. Откуда этот ключ у Хайнца доктор не спрашивала — отношения майора с коммандером Гёзнером были известны всем офицерам фрегата.

— Из Адмиралтейства, не из Академии Наук? Интересно. — Мария села, упёрлась ладонями в грязный дощатый пол. — Эрика, ты уже завтракала?

— Да, — соврала доктор. Мария была настолько же заботливой верной подругой, насколько бездарным кулинаром — она могла испортить готовый солдатский паёк, просто разогрев его. Вероятно, здесь была замешана какая-то мистика. Впрочем, сама Эм свою стряпню поглощала с нескрываемым удовольствием.

— Тогда… видишь домик кота в углу?

— Ага.

— Засунь туда руку. У задней стенки лежат спички и сигареты. Дай мне одну.

— И с какой стати ты хранишь сигареты в домике кота? — скорее для порядка, чем из настоящего любопытства спросила Эрика, поднимаясь.

— Ради безопасности, — улыбнулась майор. Это была ещё её «домашняя» улыбка — широкая, искренняя и совершенно детская. На борта корабля Мария никогда так не улыбалась. — Нельзя же курить пьяной, пожар можно устроить. А когда я пьяная, кот шипит и кусается, к домику своему меня не подпускает.

С благодарным кивком взяв у доктора сигарету, майор раскурила её от спички, несколько раз глубоко затянулась. Сбив пепел на свободный от бумаг участок пола около своего бедра, вздохнула:

— Ладно… начну собираться. Ты всё-таки поройся на кухне, погрызи чего-нибудь. Сухари там точно были, а может и колбаса…

Мария поднялась на ноги легко, одним пружинистым движением. Отлепив от спины приклеившиеся листы бумаги, направилась в сторону ванной комнаты. Эрика заметила, что на коже её подруги отпечатались смазанные строчки с этих самых листов — видимо, Эм улеглась на документы прежде, чем на них подсохли чернила. Оставшись в комнате наедине с вороной, доктор Маан протянула руку к птице. Та зло каркнула и сделала стремительный выпад клювом, метя в пальцы девушки. Доктор успела отдёрнуть ладонь, погрозила вороне кулаком:

— Веди себя прилично.

Вероятно, услышав карканье, в гостиную вбежал кот Марии. Разок ткнувшись головой в ноги гостьи, он сел рядом, уставился на ворону холодными жёлтыми глазами. Минуты три или четыре кот и птица мерялись взглядами. Обстановка в комнате начала ощутимо накаляться. К счастью, очень вовремя плеск воды в ванной стих, и оттуда вышла умытая и посвежевшая Мария. Не то, чтобы майор и раньше выглядела плохо — её способность сохранять человеческий облик даже с похмелья поражала Эрику не меньше умения портить еду. Однако теперь иссиня-чёрные волосы Марии, приведённые в порядок гребнем, спадали на плачи эффектной тяжёлой волной, а загорелая кожа казалась чистой и нежной, как у какой-нибудь светской дамы.

— Это что здесь происходит? — строго поинтересовалась женщина у кота. Тот оторвал взгляд от вороны и с достоинством удалился в свой деревянный домик с зелёной крышей — тот самый, где Эм хранила сигареты.

— Назревал конфликт, — призналась Эрика. — Не уверена, что тебе стоит оставлять их одних в квартире. Может, отдашь кота соседу, пока не вернёмся?

— Всё будет в порядке, — отмахнулась майор. — Не переживай, это мои проблемы.

Наскоро вытеревшись куском ткани, слабо похожим на полотенце, Мария принялась ползать по полу на четвереньках в поисках чистой и не слишком измятой одежды. Эрика наблюдала за подругой с нескрываемым интересом. Вкус майора к одежде всегда казался доктору малость эксцентричным, но теперь она, кажется, поняла, в чём дело. Никакого вкуса у Марии не было вовсе, она просто надевала на себя то, что находила на полу, в кучах перепутанных деталей мундира и гражданских костюмов. Невероятным казалось то, что кучи эти были столь же чистыми и приятно пахнущими как сама Эм. Возможно, женщина просто пару раз в неделю отвозила мешки с тряпьём знакомым прачкам, потом привозила назад и вываливала постиранное содержимое посреди квартиры. На глазах у Эрики майор выудила из-под тряпичных завалов пару свежего белья и белоснежную офицерскую рубашку с золотым шитьём по воротнику. Почти не мятую. Надев и застегнув рубашку на все пуговицы, Эм заправила её в то, что доктор называла «нештанами». Нештаны Марии когда-то были парусиновыми брюками — пока майор не отрезала им штанины под корень. То, что осталось, прикрывало очень небольшую часть стройных бёдер женщины, однако майора эта смущало куда меньше, чем Эрику. На плечи Эм набросила свою гражданскую алую курточку с пришитыми на грубую нитку эполетами без кистей. Наконец, солдатские ботинки она сменила на отыскавшиеся за домиком кота ботфорты. Не флотские и не кавалерийские, а гражданские, охотничьи — серые, высокие, мягкие, с широкими отворотами. Последней деталью костюма стала кобура с пистолетом-ротатором, которую майор отцепила от наплечной «сбруи» и подвесила к поясу. Закончив, Мария подмигнула доктору и улыбнулась:

— Готова. Пошли?

Улыбка майора преобразилась — сделалась слабой и усталой. «Ну вот и всё, — подумала про себя Эрика, вставая со стула. — Эм на службе». Вдвоём они спустились на улицу, где поймали извозчика. Улицы столицы были малолюдны — утренний поток пешеходов и экипажей уже схлынул, послеполуденный ещё не начался. Извозчик промчал до порта без единой остановки, даже ни разу не сбавив скорость. Мария попросила его остановиться у ворот и полезла в карман нештанов за мелочью.