Дэвид Вебер - Бескомпромиссная Хонор

"Они называют это "Хаста", и я не хочу рассказывать вам слишком много о том, как это работает в передаче, каким бы хорошим ни было наше шифрование. Но не вдаваясь в детали того, как она делает то, что делает, позвольте мне рассказать вам немного о ее потенциале.

"Во первых…"

ОКТЯБРЬ 1922 После Расселения

КЕВ Император

Двойная система Мантикоры

“Мы снова встретились, мистер Харахап” — иронично сказала Хонор Александер-Харрингтон, когда Дэмиен Харахап последовал за капитаном Королевского флота Мантикоры, который приветствовал его в шлюпочном отсеке КФМ Император мимо пары крепких на вид людей в зеленой униформе, стоящих по обе стороны люка. Отсек за ним был намного просторнее, чем все, что он когда-либо видел на борту военного корабля, Солярианского или Мантикорского, а длинный стол был накрыт безупречно чистой льняной скатертью и уставлен сверкающей посудой.

“Ваша Светлость, — ответил он, и Чистый Убийца издал радостный звук приветствия. "Наверное, это для герцогини", — подумал Харахап, глядя на кремово-серого кота на плече Харрингтон. Он только начинал узнавать о древесных котах, но сомневался, что телепатический вид нуждается в звуковом приветствии, когда они встречаются.

“Если вы присядете, я познакомлю вас с другими гостями, — пригласила она, указывая ему на стол, и он кивнул и последовал за ней. Это была первая возможность понаблюдать за ее движениями, и он был поражен изяществом ее осанки, несмотря на вес древесного кота. Это было еще более впечатляюще в женщине, в любом человеке, на самом деле, ее рост.

И, наверное, помогает то, что она со Сфинкса, — подумал он. Вся эта тяжеловесная мускулатура должна облегчить ей управление весом!

Согласно его исследованиям, Чистый Убийца был крупнее большинства котов, но все же немного меньше Нимица Харрингтон, и Харахап обнаружил, что носить его на себе, отличный способ сжечь лишние калории, которые могли бы попасть в его организм. Это была не такая уж невыполнимая задача, и у котов явно было твердое мнение о том, как правильно перевозить их людям, но он все еще привыкал к этому. К счастью, у них было много конечностей. Это позволяло им зарываться в усиленные, защищенные от когтей рубашки или куртки своих человеческих партнеров, чтобы поддерживать большую часть своего веса низко на спине. Это очень помогло, особенно в вопросах баланса.

Не то чтобы это делало маленьких зверюшек на грамм легче.

Чистый Убийца издал еще один звук, на этот раз мягкий и веселый, и Харахап почувствовал, что улыбается, когда понял, что кот следил за его мыслями или, по крайней мере, за его эмоциями. На самом деле, он должен был задаться вопросом, где на самом деле начинается разделение между мыслью и эмоцией и как древесные коты воспринимают его.

"У нас будет достаточно времени, надеюсь, чтобы разобраться в таких вещах", — сказал он себе и мысленно покачал головой. Кто бы мог подумать? Вероятно, у нас будет достаточно времени…если только обычные риски торговли не настигнут меня. С нами.

При этой мысли его улыбка погасла. Чистый Убийца легонько положил руку ему на макушку и издал тихий-тихий напевный звук в ухо, и человек глубоко вдохнул.

Никто не мог бы с полным основанием назвать жизнь Дэмьена Харахапа ни богатой событиями, ни свободной от перемен, а он всегда умел выживать. С самого детства на Стартмане и до конца своей карьеры в жандармерии он превратился в жесткого, умного, компетентного профессионала, который знал цену своим навыкам и гордился тем, что делает свою работу, какой бы “работой” она ни была в данный момент, лучше, чем кто-либо другой. В то же время он всегда понимал, что, каким бы хорошим человеком он ни был, всегда найдется кто-то лучше…или, по крайней мере, удачливее. И поскольку это было правдой, он всегда знал, что шансы на долгую, мирную пенсию в его случае были ниже, чем у большинства.

Чего он не знал, или, по крайней мере, не признавался себе, так это того, как ему было одиноко.

В основном, размышлял он, это происходит потому, что человек его профессии не находит много возможностей для глубокой, значимой дружбы. Не те, что остались с ним, которые действительно имели для него значение. Именно это он и говорил себе в то время, и это была чистая правда. Если уж на то пошло, у него появилось несколько друзей, подходящих под это описание. Ульрике Эйхбауэр, например.

И то, что случилось с ней, было именно той причиной, по которой он позволил себе создать так мало из них. Вот в чем он не хотел признаваться самому себе. То, в чем он так долго отказывался признаться самому себе. И он скрывал это от других — и от себя самого, тем, как легко принимал на себя атрибуты дружбы. Приятная беседа, чувство юмора, непринужденное товарищество. Все это было так естественно для него, что даже он не осознавал, насколько они были частью его маски.

До Чистого Убийцы. До тех пор, пока десять или одиннадцать килограммов шелковистого меха, крепких мускулов и сухожилий не вошли в его жизнь так, как это не удавалось ни одному существу во Вселенной. До сих пор, когда мысль о том, как велика вероятность того, что его когда-нибудь настигнут опасности его профессии, как они уже настигли Ульрику и дюжину других, которых он мог бы назвать, пугала его. Не для себя, а для Чистого Убийцы.

Пение древесного кота стало громче. Его мягкое тепло успокаивающе прижалось к шее Харахапа, и человек мысленно встряхнулся.

"Надеюсь, этот… душевный самоанализ не станет нормой", — подумал он. Последнее, что кому-то нужно, чтобы бесстрашный межзвездный секретный агент стал мягким и сентиментальным!

Чистый убийца дернулся, издав одобрительный смешок, когда мыслесвет его двуногого вернулся к своему должным образом ироничной, забавной разновидности. Он никогда не предполагал, что когда-нибудь сможет соединиться с любым двуногим, и уж точно не с тем, кто так долго и, очевидно, успешно трудился на тех же злодеев, которые убили клан Черной Скалы. В самом деле, если бы кто-нибудь предположил, что такое может случиться, он бы пришел в ярость.

"Это только показывает, как мало я знал", — подумал он. И как мало я на самом деле понимал…сложность двуногих. Неудивительно, что так много котов были привлечены к их мыслесветом, отличающего между собой! Они такие сильные, такие яркие и такие разные! Возможно, Золотой Голос и Ловец Мыслей правы. Возможно, они горят так ярко, потому что они мыслеслепы. Потому что они не могут ощутить мыслесвет друг друга, как бы громко они ни кричали. И возможно, они настолько сложны, что, размышлял он, это действительно лучший способ описать их, потому что они не могут делиться тем, как Народ. Возможно, только то, что каждый из них замкнут в своем собственном маленьком мирке, заставляет их исследовать мысли и идеи, которые никогда не приходили бы в голову коту. Народу не нужна сложность, потому что мыслеголос и мыслесвет делают все таким простым.