Дэвид Вебер - Бескомпромиссная Хонор

"Это похоже на тщательную координацию. Они знали о Майкрофте, они полагали, что их друзья могут уничтожить управляющие станции, и они просто просчитались с тем, что Аполлон мог сделать даже без Майкрофта, прежде чем они это выяснили. Если на то пошло, если бы они начали свой отход даже на пятнадцать минут раньше, они бы ушли без потерь. Вот как это было близко."

"Мои люди не считают себя достаточно квалифицированными, чтобы анализировать план действий солли, Ваше Величество," — сказал О'Дэли. "Сказав это, я не могу спорить с тем, что только что сказала адмирал Салета. Однако я хотел бы отметить, что даже если бы они преднамеренно и сознательно сотрудничали с Согласием, коммандер Лассалин и адмирал Гивенс вполне могли быть правы в том, что они не знали об зарядах на борту станций." Его лицо было напряжено, глаза потемнели. "Я хотел бы обвинить их в этом. Я хочу иметь цель, и я хочу, чтобы мы вырвали ее сердце. Но есть так много аргументов против того, что мандарины делают что-то, что так резко противоречит моральному аргументу, который они пытаются выдвинуть против нас со времен Мезы. Может быть, они понятия не имели о бомбах. Возможно, на самом деле Меза пытается снова манипулировать нами."

"Манипулировать для чего, Чарли?" — спросил Кент МакКоури. Двое из трех старших заместителей сэра Энтони Лэнгтри погибли на борту Беовульф Альфа. МакКоури был оставлен дома, чтобы управлять министерством иностранных дел в их отсутствие.

"Для чрезмерной реакции," — сказала графиня Мэйден Хилл, прежде чем О'Дэли смог ответить. Голос министра промышленности был холодным и твердым, но в ее глазах горел огонь.

"Чрезмерная реакция?" — спросил Вильям Александер. "Как, черт возьми, можно "чрезмерно реагировать" на что-то подобное, Шарлотта?" Премьер-министр выглядел почти так же ужасно, как и его невестка, подумала Элизабет. "Кто-то только что убил сорок три миллиона мирных жителей," — продолжил он, "и ничего этого не случилось бы, если бы не чертовы мандарины! Установили они или нет эти бомбы в эти поселения, это не значит ничего. Если это не их палец был на кнопке, они все равно были, черт подери, теми, кто сделал все это — все это — случившимся!"

"При всем уважении, графиня Мэйден Хилл, я должен согласиться с премьер-министром Грантвиллем," — сказал Альфредо Ю. Хевенит, ставший грейсонцем, сел на стул, который должен был занять младший брат Протектора. "Мы никогда не приносили им эту войну; они принесли это нам, и это делает их ответственными за каждого человека, который умер со времен Новой Тосканы."

"Я также согласен с тем, что вы только что сказали, господин премьер-министр," — сказал О'Дэли. "Но я не в лучшем положении, чтобы оценить как и план действий солли, так и последствия удара по Лиге. Я думаю, нам нужно помнить, однако, что вся наша разведка на сегодняшний день указывает на то, что Согласие играет в глубокую игру, в которую оно играло в течение T-веков, и что они манипулировали целыми звездными нациями — включая нас — долгое-долгое время. Полагаю, я пытаюсь сказать, что нам нужно быть настолько уверенными, насколько мы можем, чтобы они не заставляли нас делать то, что мы все адски хотим, но о чем в будущем пожалеем."

"Мистер О'Дэли прав," — сказал Томас Тейсман. "Но приходит время, когда вам приходится отвечать, является ли это самой умной вещью, которую вы могли бы сделать с тщательно продуманной стратегической точки зрения или нет."

Элизабет заставила себя откинуться на спинку стула. Умом она тоже понимала, что О'Дэли прав. И она знала, насколько ценным был кто-то, готовый спорить против консенсуса других ее советников. Но она не хотела, чтобы он был прав. Это было убийство Кромарти снова и снова в гораздо большем масштабе. На этот раз десятки мужчин и женщин, которые годами были не просто ее самыми доверенными советниками и союзниками, но и личными друзьями, были стерты с лица земли. Вычеркнуты, как будто они никогда не существовали. И эти личные друзья представляли все миллионы других неизвестных мертвецов. Они сделали так, чтобы эти чудовищные жертвы считались реальностью так, как ничто другое не могло, как бы она ни старалась сопереживать оставшимся в живых.

Она снова огляделась вокруг стола, увидев ярость в глазах Грантвилля, ярость под каменным контролем Альфредо Ю. Салета выглядела такой же злой, как и Тейсман. Но была Хонор, которая действительно пугала ее, потому что в ее выражении не было никаких эмоций, и Нимиц был так же забаррикадирован от Ариэля и других котов, как и сама Хонор.

Что мне теперь делать? подумала императрица мрачно. Я точно знаю, что пытаются делать ублюдки, если О'Дэли прав, и это была манипуляция. Они хотят, чтобы мы проводили репрессии против Солнечной Лиги, чтобы наказать Лигу — Солнечную Систему — сделав с ней именно то, что Лига сделала бы с кем-либо еще, кто нарушил Эриданский Эдикт. Что она сделала с другими людьми, которые нарушили бы это. Потому что, если мы это сделаем — если мы начнем штурмовать саму Солнечную систему, разбивая все в поле зрения, поскольку почти наверняка именно там и возникла эта атака — так что то, что солли сейчас испытывают по отношению к нам, превратится во что-то бесконечно уродливее и станет керамобетонным.

Они никогда не простят нас, если мы убьем миллионы людей в домашней системе человечества, какое бы оправдание мы ни предложили — могли бы предложить, на самом деле. Не имеет значения, займет ли это десять лет, или тридцать, или сотню. Рано или поздно они отомстят… так же уверенно, как и мы на их месте. Это именно то, чего мы так старались избежать с самого начала! Но и Тейсман прав. Мы не можем не ответить на это… если мы не хотим, чтобы убийственные ублюдки делали это снова и снова, пока проклятые мандарины продолжают помогать им на каждом этапе пути.

"Это не имеет значения," — сказала Хонор Александер-Харрингтон в звенящей тишине. Это был первый раз, когда она заговорила, и Элизабет услышала ледяные кристаллы в этом сопрано, почувствовала жгучую ярость под этой замерзшей поверхностью.

"Ничего из этого не имеет значения," — сказала Хонор. "Мы были терпеливы. Мы ждали. Мы пытались свести к минимуму число погибших, старались быть голосом здравомыслия. Мы пытались… и ничто из этого не имеет никакого значения для тех мужчин и женщин в Старом Чикаго. Им все равно, сколько там разрушений. Им все равно, кто умрет. И если это то, что они этого хотят, пусть будет так." Она огляделась в конференц-зале, и Нимиц поднял голову, уши прижаты, клыки наполовину обнажены. "Мы всегда знали, что что-то может изменить наши стратегические подсчеты. Это всегда было частью нашего мышления… и теперь мы это чертовски хорошо имеем. У меня "длинный взгляд". Неважно, кто это сделал. Важно то, что это должно закончиться, Элизабет." Ее ледяные карие глаза встретились с глазами ее монарха. "Это должно закончиться сейчас."