Дэвид Вебер - Бескомпромиссная Хонор

Он говорил себе, что подобные операции — дело Службы Пограничной Безопасности, а не Жандармерии, и в этом было много правды. Но никто не мог быть просто свидетелем этого, не будучи этим затронутым, и он все еще чувствовал себя… грязным от некоторых вещей, которые он видел. Кое-что из того, в чем он был вынужден участвовать, хотя бы из вторых или третьих рук.

Вещи, которые оставили шрам.

И этот шрам был тем, что склонило его от двойственности отношения к отделению к полной его поддержке. Люди могли сколько угодно спорить о том, что тот разговор между Малахаем Абруцци и Натаном МакАртни никогда не был серьезным. Что это было не более чем сбросом напряжения, вызванным их сильным разочарованием, когда кризис Мантикоры обострился. Но тот факт, что они вообще произнесли эти слова, напомнил майору Лоуренсу Курниякису о том, что Солнечная Лига — его Солнечная лига — обычно делала в Протекторатах. И когда он добавил это к тому, как Мандарины и их суррогаты ворвались в Беовульф — обвинили его в измене за то, что он воспользовался своими законными правами в том, что касалось Беовульфского терминала и, вероятно, спас сотни тысяч жизней Солариан в придачу — он понял, что на самом деле он не должен покидать Лигу.

Лига уже давно покинула его. Его Лига умерла где-то там, в Протекторатах, и все, что представлял собой референдум, на самом деле было формализацией свидетельства о смерти.

Он глубоко вздохнул, покачал головой и вернулся к своим бумагам.

Президентский Дом

Город Вивлиотек

Система Гипатия

“Должен сказать, что, хотя я очень рад вас видеть, ваше пребывание может оказаться слишком недолгим, адмирал," — сказал Системный Президент Адам Вангелис, вставая и обходя стол, чтобы пожать руку контр-адмиралу Котоучу. “Мы не ждали вас еще целый день или около того.”

“Я рад быть здесь и надеюсь, что смогу быть вам полезен, господин Президент," — несколько осторожно ответил Котоуч, пожимая протянутую руку.

Он чувствовал себя неловко без униформы и недоумевал, почему в Послании Президента ему предлагалось лететь на зафрахтованном правительством шаттле гражданской регистрации и надеть гражданскую одежду для визита в Президентский Дом. Когда сообщение было доставлено, он подумал, что просьба Вангелиса была плохим знаком, и последнее, что он хотел узнать — это в чем она состоит.

“Что же касается времени нашего прибытия, — продолжал он, — то мне было приказано совершить как можно более быстрый переход. Есть ли какая-то причина, по которой я не должен был этого делать?" Он покачал головой. “Мне поручено помочь вам любым возможным способом, и я боюсь, что недостаточно знаком с местной политической сценой, чтобы знать о каких-либо… временных ограничениях. Мисс Гуд сделала все возможное, чтобы ввести меня в курс дела о политике Ипатии, и я с большим интересом просмотрел ее отчеты по пути сюда, но я уверен, что вы понимаете, что у меня не было времени развить какую-либо внутреннюю перспективу.”

“Конечно же, нет!" Вангелис покачал головой и улыбнулся седовласой женщине, которая сопровождала Котоуча в его кабинет. "Удивительно, что Кей так хорошо изучила Гипатию за то короткое время, что она здесь. Я дам ей, скажем, восемьдесят часов, чтобы передать вам то же самое понимание.”

"Как всегда, господин Президент, ваше великодушие потрясающе", — ответила достопочтенная Кей Гуд с ярко выраженным сфинксианским акцентом, и древесный кот на ее плече издал смешок.

“И хватит с тебя оскорбления величества, Диззи!" — Сказал Вангелис, погрозив указательным пальцем коту… который, казалось, ничуть не смутился этим предостережением. Гуд протянула руку и нежно погладила его по ушам, покачав головой, и Вангелис усмехнулся.

Котоуч не был лично знаком с Гуд, но знал о ней довольно много, в том числе и то, что она была дальней родственницей Клауса Гауптмана — там связь была очень дальней — а также Хонор Александер-Харрингтон, через Зивониксов, одну из старейших семей на Сфинксе. Он также знал, что она потеряла мужа, и, хотя Гуды как семья пострадали не так сильно, как Харрингтоны, несколько других близких родственников пострадали во время Удара Явата. Он сомневался, что кто-нибудь понял бы это, учитывая ее безмятежное выражение лица, но никто из тех, кто видел ее отчеты о ситуации от Гипатии, не сделал бы такой ошибки. Лава за этими серыми глазами пылала в этих отчетах, и он задавался вопросом, рассматривая некоторые из них, рассматривала ли она Солнечную Лигу больше как врага в своем собственном праве или как не более чем препятствие между ее звездной нацией и людьми, которые убили так много ее граждан.

Он подозревал, что верным было последнее… и что ее приоритеты только добавляли концентрированной желчи к ее ненависти и отвращению к Мандаринам.

Каковы бы ни были ее чувства, и как бы много из них она ни раскрывала в своих отчетах своим мантикорским начальникам, он был уверен, что она держала их под контролем здесь, в Гипатии. Она была специальным посланником сэра Энтони Лэнгтри на Гипатии, и все знали, что как только будет объявлен результат референдума, она снимет свою шляпу специального посланника и заменит ее шляпой посла Звездной Империи Мантикора и полномочного министра в системной Республике Гипатия. Это, вероятно, не изменит ее личных отношений с Вангелисом — что, очевидно, было очень хорошо — но юридические последствия назначения посла к недавно ставшей независимой звездной нации, которая была одним из основателей Солнечной Лиги, не будут потеряны для галактики в целом.

"В это же время, Адмирал, — продолжал Вангелис, приглашая обоих своих гостей встать у огромных, от пола до потолка, окон кабинета, выходящих на живописный ландшафтный парк Президентского Дома, — я вовсе не имел в виду, что ваше появление здесь нежелательно. Я не думаю, что мне понадобится ваша помощь, чтобы поддерживать порядок здесь, в Гипатии." Он улыбнулся немного криво. "Я уверен, что здесь будут иметь место некоторые 'угрызения совести покупателей’. Так бывает всегда, даже в решениях, далеко не столь монументальных, как это! И меньшинство, которое выступало против отделения — похоже, что на самом деле около двадцати одного процента проголосовало против него, — может высказать определенное… возмущение. В целом, однако, я не ожидаю каких-либо значительных внутренних беспорядков.”

“Я рад это слышать, господин Президент.”

Котоуч смотрел на кружевные перистые листья местных деревьев вдоль древней каменной стены, отделявшей Президентский Дом; и Адмирал надеялся, что Вангелис не обидится, когда он использует стандартный английский перевод вместо того, чтобы искажать греческий — от широкой, ровной улицы. Гипатия была достаточно стара, чтобы Вивлиотек был построен без антигравитации, и оригинальная архитектура была любовно сохранена. Старый город был окружен монолитными башнями более поздней технической базы, но строительные нормы отодвинули их достаточно далеко от древнего сердца города, чтобы предотвратить эффект затенения, который он видел на очень многих других планетах.