Джон Миллер - В муках рождается...

— Ну, значит, это он. — «Угорь в сетях». — У меня полный трюм этого Тикартина.

Обон знаком велел вуки удалиться, и они с Папочкой снова устроили совет правления — который продлился дольше первого.

Сбыт краденых оригиналов чем хорош: обычно есть только продавец и покупатель. Тут нет кучи посредников, из-за которых издержки взлетают до небес. Пускай себе желторотые свуперы толкают рилл по тюбику за раз; даже если б они не тратили свой продукт на самих себя, все равно сидели бы в долгах, потому что не считают трудовые расходы. (Скажу вам по секрету, один хороший счетовод — и акции «Черных Вулкаров» начнут торговаться на Корускантской Бирже).

Но я отвлекся. Итак, Обон и его ро… дитель определенно заинтересовались. Я думал, родианец свалится с кресла: а Обону не терпелось доказать мне, что он больше моего знает об этом Инеасе как-его-там. Что меня вполне устраивало, поскольку я в то же время вводил его в курс последних событий. Да-да, бедный, меланхоличный скульптор-затворник трудился у себя в студии, когда эти подлые мандалорцы, чье представление о прекрасном не распространяется дальше наплечных перебивных картинок, оборвали творческий полет гения. Лишь немногим счастливчикам удалось бежать с Тариса — включая меня и моего юного помощника, которым великий скульптор доверил продать несколько его произведений, чтобы выручить денег. С помощью Обона Тикартин и его тринадцать детей смогут однажды покинуть Тарис… и отправиться куда-нибудь, где, надо надеяться, он продолжит превращать шрапнель в шедевры, передающие высокий дух эпохи.

С описаловом покончено. Пора показать товар лицом.

Со стороны входа донесся приглушенный удар, сопровождаемый менее приглушенным и совсем не подобающим джедаю эпитетом. (Пожалуй, показать товар было бы проще, оставь я дверь открытой). Двое вуки принялись помогать «моему юному помощнику», толкавшему две ховер-тележки, доверху набитые разным добром — конструкциями из всяких приспособлений и запчастей, сваренных в одно целое. Некоторые достигали в высоту двух метров.

Зейн отключил тележки и прислонился к косяку, сопя и вытирая влажные от пота рыжеватые волосы.

— Ты… не предупредил меня… что это на холме.

За мою карьеру у меня редко бывали подельники — так или иначе, я предпочитаю работать один. Но бывают времена, когда дроид не годится в качестве дублера, и когда Зейн внезапно очутился на улице в результате неких неприятностей, я увидел шанс расширить свой бизнес.

Малыша обвиняли в преступлении, которого он не совершал — а поскольку я оказался в этом замешан заодно с ним, я подумал: было бы интересно поглядеть, на что способен рыцарь (или почти рыцарь вроде Зейна) в нашем деле. Такой уж я есть: многие мои коллеги рыцарей-джедаев терпеть не могут, считая их полицией, которая не играет по-честному. Я же увидел прибыльную фишку в игре. Умение влиять на слабые умы — это не так уж далеко от моей специализации.

Пока что результаты были, скажем так, неоднозначными. Зейн не был лучшим учеником в своем классе — на самом деле, если и был кто хуже, его наверняка послали за едой, и он так и не вернулся. За то время, пока мы с ним работали, его главным талантом оказалось умение находить неприятности. К тому же все на свете превращалось в переговоры.

Например, как с этими ховер-тележками.

— Я ждал тебя десять минут назад, — сказал я. Это все, о чем я его просил. У нас есть дроид-погрузчик, но с него помощи немного. (Это отдельная история).

— Извиняюсь, — ответил он, показывая на две груды хлама. — Галерея-то на холме. И ты сказал, что надо дождаться, когда Кемпер выйдет из мастерской.

Кемпер — это тот вышеупомянутый чокнутый арканианский полукровка, которому принадлежал корабль «Последний приют», по совместительству лаборатория сумасшедшего ученого. Да уж, этого попробуй расшевели: Кемпер может так засмотреться на какую-нибудь заклепку, что забудет поесть. Я уже собирался пройтись на эту тему, когда заметил, что Обон глядит не столько на товар, сколько на нас.

— Ты и есть помощник, человек? — осведомился он у Зейна.

— Виновен.

— Ты похож на этого… как его там? — сказал Обон. — На мальчишку, которого обвиняют в убийстве на Тарисе 4. На Зейна Керрика. — Он обернулся ко мне. — И у него есть сообщник… сниввианин, вроде вас.

— Ну, это точно не мы, — возразил я, — потому что это я его хозяин. — Я встал на цыпочки и похлопал малыша по плечу (он слишком длинный).

— Юный Вервис помогает мне с тех пор, как я его усыновил. Я фактически освободил парнишку из рабства, бедняга свежевал борокрыс на фабрике. — Выдавить слезу, 1 (одну) шт. — Правду сказать, я для него как отец.

— Гляди не переборщи, Гриф, — пробурчал Зейн.

— Ша, Вервис. Понимаю, воспоминание не из приятных. — Пафосные истории благотворно действуют на клиентов. — Ну-ка, сынок, передвинь эти железяки… то есть шедевры на свет.

Под солнечными лучами в центре галереи «статуи Тикартина» смотрелись как дома. Возможно, они были чуточку грязней других экспонатов… но зато у наших было больше всяких мигающих лампочек. Как бы то ни было, они явно очаровали Обона и родианца, которые принялись наматывать круги около «произведений механистического искусства», возбужденно тараторя друг с другом.

— И что за барахло ты меня заставил сюда притащить? — шепнул Зейн, глядя на одну из груд металла — ту, что повыше.

— Похоже, это чудоюдер. Или свистоплясатель. Или еще какой хренистор, — отвечал я. — Это металлолом, на котором можно поживиться. Прежде чем Зейн успел спросить что-то еще, Обон повернулся к нам.

— Нет, — сказал он. — Что-то сомневаюсь. — Родианец, который копошился возле него, скептически пискнул. (То есть мне показалось, что скептически; на самом деле подойдет любое наречие). Обон объявил, что они хотят дождаться эксперта с Телерата, который должен прибыть через несколько дней. Что для нас было слишком поздно.

Я отвернулся с безмятежными видом. Знаете, у верпина глаза по обе стороны головы, так что не разобрать, смотрит он на вас или на вашу подружку? Ну, так вот я изобразил этакого верпина. Один глаз на дверь, другой на Зейна.

— Малыш, — говорю шепотом. — Дело за тобой.

Зейн аж подскочил и положил руку на утолщение в районе кармана куртки.

— Только не мечом!

— Клянусь духами Кадомая, ни в коем разе. — Зейн отчего-то не любит рубить ни в чем неповинных граждан на куски. Я попросил Обона дать мне минутку, чтобы посоветоваться с помощником, и оттащил его в сторонку.

— Надо, чтобы ты использовал свое колдунство и убедил этих типов, что этот хлам — произведения искусства! Зейн опять набычился.

— Не знаю, подобает ли…

— Ты-то чего волнуешься?