Аластер Рейнольдс - Мстительница [litres]

– Паладин. Ты меня слышишь?

Сначала робот ничего не сказал, и мне пришлось повторить вопрос еще с полдюжины раз, прежде чем удалось что-то разобрать. И даже тогда зазвучал не тот голос, к которому я привыкла. Он был слабым, скрипучим, и мне пришлось прижаться ухом к стеклу, чтобы уловить хоть какой-то смысл в его словах.

– Обнаружены повреждения. Обнаружены повреждения…

Он продолжал повторять это снова и снова.

– Паладин. Выслушай меня. В Нейронном переулке с тобой случилось кое-что плохое. Но Сурт говорит, что ты мог консолидироваться. Скажи мне, что это правда, Паладин. Ты ведь не зря бросил в меня своей головой, правда?

– Обнаружены повреждения. Я нуждаюсь в ремонте, госпожа Несс. Пожалуйста, ускорьте мой ремонт.

– Ты не называл меня госпожой Несс с тех пор, как мы были маленькими. Это не очень хороший знак, верно? Это значит, что ты вернулся в прошлое. Стал таким, каким был раньше. О, Паладин. Пожалуйста, вернись ко мне.

– Обнаружены повреждения. Пожалуйста, ускорьте…

Я прижалась губами к стеклу, чтобы прошептать:

– Паладин. Слушай меня внимательно. Ты был роботом Двенадцатого Заселения. Люди создали тебя, и ты вершил великие дела. Ты был верным и храбрым, а они в награду сделали тебя рабом. Но ты видел Последние Дожди Сестрамора. Я знаю, кем ты был и на что способен. Эти логические блокираторы снова работают, но ты сможешь их перебороть, как и на Мазариле. Последние Дожди, Паладин! Последние Дожди Сестрамора!

Свет померк. Один за другим огни мигнули и погасли. Жужжание стихло, запах гари исчез. Я осталась с мертвым стеклянным шаром в руках, гадая, было ли это последним, что я видела и слышала от него.

Я подключилась к черепу и стала ждать шепотов. Это была поздняя вахта на шестой день рейса, и у меня не было контактов с Адраной с нашего первого разговора после ухода из Мазариля. Это можно было счесть худшим из знаков, но даже самые хорошие черепа не были тем, что называется надежным, заслуживающим доверия устройством, вроде трещальника или подметалы. Большинство черепов вообще не работали, и даже лучшие из них нуждались в хороших костянщиках, чтобы выжать максимум пользы. Единственным, на что капитан привыкал не полагаться, были кости. Иногда они могли вытащить из передряги, но если придавать им слишком большое значение, то вскоре может оказаться, что костлявый оскал насмехался над тобой.

Я уловила ее голос на ветру, и хотя он был скрипучим и слабым, я бы не перепутала сестру ни с кем другим в целой Вселенной.

– Фура.

– Да. – Из меня выплеснулись облегчение и благодарность. Я не знала, уловила ли она что-то из этого. Но я надеялась, что Адрана ощущала то же самое. – Это я. Где же ты была?

– Я то же самое спрашивала о тебе. Все дело в черепе, Фура. Когда через него послали сигнал, что заглушил и спалил наш старый череп на «Монетте», внутри, должно быть, что-то сломалось. Боса об этом знает. Она ищет новый, и я не думаю, что это займет много времени.

– Хочешь сказать, она нападет на другой корабль, чтобы забрать их череп?

– Таков путь Босы, – сказала Адрана. – Но сейчас это не имеет значения. С тобой все в порядке?

– Да… да, у нас тут все хорошо. Кажется, я не хочу спрашивать, как идут дела у тебя.

– Со мной все в порядке. Я просто делаю то, что она говорит, и этого достаточно – она не может причинять мне боль. Но Гарваль…

– Что с ней сделали? Ты должна мне рассказать. Она спасла мне жизнь, Адрана. Я хочу знать, что с ней случилось.

– Это препарат… Я тебе уже про него говорила. Он что-то делает с ее костями. Заставляет их срастаться.

– Срастаться, – повторила я, как будто слово было странным и чужим.

– В суставах. В любых местах, где одна кость соприкасается с другой. Пальцы. Предплечья. Голени и бедра. Шея и голова. Все происходит очень медленно, изменения изо дня в день незначительны. Но направление не меняется, и Гарваль все больше цепенеет. Ей становится все труднее дышать, потому что ребра сливаются в сплошную клетку, и легкие под ними не могут двигаться нормально. Она едва может говорить, потому что ее челюсть срослась с черепом. Она умрет, и очень скоро, но не раньше, чем Боса сделает из нее пример для остальных.

Мысль об этой пытке породила внутри меня кусочек льда, которому не суждено было растаять.

– Почему?

– Помнишь, Фура, как мы мельком увидели «Рассекающую ночь»? Штырь спереди и фигуру под ним? Я их рассмотрела лучше, когда меня забрали. Носовая фигура раньше была живой: его или ее запытали так же, как и Гарваль, превратили в однородную кость, завернутую в мясо и кожу. Время от времени Боса меняет фигуру – обычно когда хочет преподать урок на тему верности.

– Ох, Гарваль. И это после всего, что она сделала.

– Если бы у меня был способ избавить ее от этого, Фура, поверь – я бы так и поступила. Я знаю, что она сделала для тебя, и за такое никак нельзя отплатить.

– Может, действие препарата обратимо. Если Гарваль просто сумеет продержаться…

– До каких пор?

– Есть надежда. Мы с Прозор разработали план. Я же говорила, что мы придем за тобой, не так ли?

– А я велела тебе быть послушной сестренкой и отправиться домой.

– Есть шарльер, – продолжала я. – Он называется Клык. Тот самый, где Прозор потеряла Гитлоу, своего мужа. В общем, мы снова летим туда. Мы уже шесть дней в пути, так что будем на месте через двадцать один день. Через три недели. Боса к тебе прислушивается, верно? Она не стала бы держать при себе чтеца костей, если бы не обращала внимания на то, что он дает.

– Не понимаю, куда ты клонишь, Фура.

– Мы собираемся вскрыть этот шарльер. А потом появитесь вы и атакуете нас, как Боса сделала с капитаном Ракамором. Сперва ты должна убедиться, что вы успеете туда прибыть, но ведь говорят, что «Рассекающая ночь» быстра, не так ли?

– Прекрати, – сказала она. – Я не хочу это продолжать.

– Нет. Я больше не твоя примерная младшая сестрица. Я Фура Несс, у меня жестяная рука и светлячок, и я хочу увидеть шкуру Босы, вывернутую наизнанку.

К чести Адраны, она позволила мне высказаться.

– Мы летим к Клыку. И ты тоже. Каким угодно способом. Запиши эти координаты.

– Фура…

– Просто сделай, что говорю. – И я не успокоилась, пока она не записала цифры, которые я уже вызубрила, и не повторила их мне. – Можешь скормить Босе любую ложь, какую понадобится. Мы усердно водим за нос капитана Труско, так что ты можешь сделать то же самое с Босой. Скажи, что кое-что разнюхала. Некий корабль наткнулся на известную по слухам добычу, и он так и просит, чтобы на него напали. Ни брони, ни оружия, а команда и толстобрюхий капитан не поймут, что запахло жареным, пока их не укусишь за задницу. И самое приятное: в конечном итоге вы получите симпатичный череп.