Сергей Синякин - Марсианская роза [сборник]

Незаметно наступил вечер.

— Ты со мной едешь? — спросил я Веру.

Женщина засмеялась.

— Думаешь, я тебя одного отпущу? Конечно же я поеду! А вдруг ты раздумаешь? Можешь раздумать, честно скажи?

— Завтра ехать, — предупредил я.

— Ну, расскажи, расскажи про марсиан, — требовала она.

«Ничего я тебе не расскажу, — вдруг подумал я. — И потом, когда ты узнаешь, что стала женой старшего уполномоченного отдела „В“ Управления федеральной службы безопасности по Лбовской области, ты будешь знать только это. Ты станешь ждать, когда твой муж вернется с „поля“, и будешь приставать к нему с бесполезными расспросами, постепенно смиряясь с тем, что никогда не узнаешь правды. И эта тайна, что так будоражит тебя сейчас, постепенно уйдет в небытие, и только иногда будет меня будить посредине ночи и заставлять вновь и вновь думать о том, правильно ли я все посчитал, или все-таки в чем-то ошибся».

Мы лежали рядом, и я смотрел в бесхитростно выбеленный потолок, думая о том, как странно и непонятно устроена наша жизнь. Одиннадцати марсианам пришлось расстаться с жизнью, чтобы мы встретились и вдруг поняли, что не можем жить друг без друга. И еще надо было родиться двум балбесам, благодаря глупости которых наша встреча вообще стала возможной. Но, наверное, так уж устроена жизнь, ошибки одних людей обусловливают встречи других, и с этим ничего невозможно поделать, ведь никто не может перевернуть и сделать иным мир, который живет невероятными случайностями.

— Слушай, Гурский, — сказала женщина, тепло дышащая мне в плечо, — и что мы с тобой станем рожать доноров? Это ведь так противно!

— Спи, — сказал я, обнимая ее за мягкие податливые плечи, поцеловал в висок, дурея от щекочущего прикосновения ее волос, а вскоре уже сам падал в черную бездну сна, твердо уверенный в том, что наши дети никогда не будут донорами, еще при моей жизни они станут свободными людьми, что бы там о свободе ни говорили.

Как всегда после командировки, коридоры родного управления показались мне незнакомыми. Только встречающиеся люди, что приветливо здоровались со мной, говорили о том, что я вернулся в родные пенаты. У кого-то в кабинете играл радиоприемник. Пела Оксана Путанич. Слова песни были идиотскими, поэтому легко запоминались, и от них было трудно отвязаться:

— А, Валя, привет! — встретил меня знакомый оперативник из отдела «С». — Что-то давно тебя видно не было. Где пропадал?

— В деревне, — сказал я. — Изучал взаимосвязь человека, марсианина и свиньи.

— А что, есть такая связь? — глаза у знакомого слегка округлились.

— Одно уяснил твердо, — сказал я. — Аппетиты у них практически одинаковые, а метаболизм различий вообще не имеет. Доказано на практике.

— Это хорошо, — весело улыбаясь, сказал знакомый. — Это ты меня успокоил.

— А ты чего такой радостный? — поинтересовался я.

— Вчера на Столыпинке кустарную мастерскую прикрыли, — похвастался оперативник. — Они там огнеметы «Шершень» изготовляли по документации завода «Баррикады». Семьдесят три штуки изъяли! А боеприпасы до сих пор считают!

Мастерская на Столыпинке была организована Союзом боевых офицеров. Вот уже действительно бардак царил в нашей службе — правая рука не знала, что делает левая. Да с такой организацией нам под марсианами, как под монголами, триста лет сидеть, если не больше! Испортил он мне настроение крепенько.

Секретарша Лютоплатова играла на компьютере в «косынку». А кто, кроме генерала, станет делать ей замечания? А Лютоплатов к своей секретарше относился хорошо, поэтому замечаний ей тоже не делал. Завидев меня, секретарша оставила свое занятие и скрылась за дверью в кабинет шефа.

— Вас ждут, — сказала она, возвратившись обратно.

Генерал кормил рыбок в огромном аквариуме. Точнее, я неправильно выразился, рыбка в аквариуме у него была одна, остальных она уже похарчила и сейчас с благосклонной жадностью принимала из генеральских рук мелко нарезанные кусочки любительской колбасы. Черная такая, большеротая, с наглым пристальным взглядом. Иногда мне казалось, что однажды она подрастет до таких размеров, что генерал сам ей мелким кусочком колбасы покажется.

— Ладно, Мокеич, — сказал, выслушав мой короткий доклад, и вытер руки о бумажное полотенце. — Не до тебя всем теперь. И карательной экспедиции не будет. Не нервничай. Это ты правильно всех сориентировал, электрик занял нужную позицию, орет, что эти умники его в баню не пускали, сами со всем управлялись. И что тогда получается? Получается, что эти марсианские идиоты никого к своим персонам не допускали. Земную технику надо знать и свою физиологию! А этот, который баней командовал, формально, конечно, виноват. Да что там говорить, во всех отношениях он виноват вместе со своими свиньями. С трупами погибших в результате несчастного случая марсиан он без должного уважения обошелся. Никакого пиетета! Ну, это понятно, страх перед возмездием и преобладание шкурных интересов над общественными. Значит, бытовая трагедия в Сухове случилась, — сказал генерал. — Марсиане из Сухова сами во всем виноваты. Мы в Сухове памятник поставим над братской могилой, насчет мраморных плит нужные люди уже распорядились, эскиз памятника скульптор Чапыгин готовит, я уже эскизы видел — захватывающая штука получается! Так что все будет по самому высокому разряду, с почетным караулом, траурной музыкой и с залпами из карабинов. Наверху уже объяснились, поэтому особых вопросов не будет. Но ты молодец! Будем считать, что легенда железно смотрится.

А теперь выкладывай, что там на самом деле случилось, не верю я в такие несчастные случаи, уж больно книжно они смотрятся, словно их какой-то литератор придумал. В жизни ведь все проще, верно?

И уставился на меня слегка прищуренными глазами.

— Верно, — сказал я. — Это только на первый взгляд там некому с марсианами бороться. На самом деле все совершенно не так. Был там один учитель физики — Шашунов Дмитрий Николаевич. Всю жизнь он с марсианами боролся, но постепенно понял, что в одиночку плетью обуха не перешибешь. Ну, создал он общество российско-марсианской дружбы и начал в него подбирать людей, которые марсиан терпеть не могут. И встретился с фермером Кураевым, у которого семь лет назад марсиане племянника выцедили. Всю операцию, конечно, задумал Шашунов, физик все-таки, а исполнителем у него был Кураев, который втерся в доверие к суховскому гарнизону и масло им растительное для бассейна возил. Когда Шашунов узнал, как марсиане отдыхают, он и разработал план уничтожения гарнизона. У Кураева был допуск в банно-прачечный комплекс, где марсиане обитали, а чтобы на него подозрения не упали, Шашунов пошел на этот трюк с расческой электрика Васильева. Остальное уже директор комплекса и электрик сами довершили, мне и подправлять ничего не пришлось, им ничего не оставалось делать, как взять вину на себя.