Максим Лагно - Эксплора 3. Открытие

«Но без торпед сложно запускать космолёты», — сказал Вова, летевший поодаль от Романа.

— Ладно, но как только испытаем Малыша, сразу запретить. Не хватало нам ещё и Локус сломать.

«Ха-ха, это было бы решением проблемы с людьми из будущего, босс, нам-то ультрафиолет по барабану».

На самом деле не было нужды лететь через космос на джетпаках. Ведь почти все могли телепортироваться сразу с борта космолёта. Но в команде был один инженер с бывшего Прогресса. Он из тех чудаков, которые боялись Е. С. В. Даже попросил Романа отключить эту возможность, аргументировав не совсем научным доводом: «Рома, это такая страшная херня, что ну её на фиг».

Из-за него всей команде исследователей пришлось взять джетпаки.

Роману быстро надоело медленное движение в пустоте. Предупредив остальных, он перешёл в ноль пространство… и чуть не пропал навеки.

В полном вакууме, в отсутствии каких-либо объектов для воздействия, его область внимания вдруг стала расширяться, как материя после Большого Взрыва. Личность Романа расплылась по бесконечности космоса, словно соревнуясь с расширением Вселенной. Каким-то чудом он успел «собрать» себя и вернулся в тело.

Из-за этого странного нарушения работы ноль-пространства, он потерял направление движения, и, размахивая руками и ногами, отлетел от общей группы.

«Босс, ты куда?» — заволновался Вова, и отправился за ним вдогонку.

— Внимание, — крикнул Роман в коммуникатор, — никто не применяйте телепортацию. В открытом космосе она как-то криво работает!

Но ответом ему стал стройный хохот космонавтов.

Вернувшись с помощью Вовы в строй, Роман описал случившееся. Один из инженеров, который давно работал на орбите, собирая модули для Малыша, засмеялся:

«Роман, ты что ли впервые применяешь ноль-взаимодействия в космосе?»

— Я вообще впервые в космосе. Не считая опыта моего оригинала.

«Тогда ясно. Этот странный эффект первой попытки ноль-взаимодействий в нулевой гравитации испытали все, кто работает в глубоком космосе. Мы думали ты в курсе…»

— Но что это было?

«Мы его назвали катарсис . Это не смертельно. Просто нужно научиться сдерживать этот эффект».

— То есть, он не опасен?

«Если не противиться катарсису, то ты автоматом вернёшься в тело. Ну, потеряешь тысячу-другую есок».

— Ясно.

«К космическому эффекту ноль-взаимодействий нужно привыкать постепенно, как при первом использовании есок».

— Под «есками» ты подразумеваешь Единицы Субъективного Времени?

«Ага. У нас тут свой, космический, слэнг».

— Если катарсис для вас привычен, — спросил Роман, — то вы наверняка разработали методику его подавления?

«Конечно. Сначала нужно попробовать ноль-взаимодействия поближе к планете. Посмотреть, чё как. Потом отлететь подальше и снова попробовать. На орбите эффект катарсиса почти не заметен, а вот чем дальше в космос, тем херовее».

— Буду тренироваться. Спасибо, что непредупредили.

«Прости, мы думали ты в курсе. Ты же наш супер админ».

«Ха-ха, босс, — заключил Вова, — получается, даже став всемогущим, ты вынужден снова прокачивать какие-то умения!»

— Угу. На этот раз — космические.

Остаток пути к шаттлу Роман проделал в задумчивости. Пережитый катарсис натолкнул на мысль: а не этого ли единения с Вселенной добивался Джо Венцель?

Если допустить, что его сознание не распылилось, как Роману показалось с перепуга, а просто как бы размазалось по Вселенной, которая, как принято считать, бесконечна? Не значит ли, что Джо Венцель, добившись синхронизации своей области внимания с Вселенной, стал как бы частью её бесконечности? Таким образом, исчезнуть его сознание не могло. По крайней мере, до тех пор, пока не исчезнет Вселенная. Но при этом навряд ли его сознание осталось тем, каким оно было. Невозможно же стать всей Вселенной, но при этом сохранять личность скандального нобелевского лауреата? Но если допустить, что он сохранил подобие человеческого мышления, то не значит ли это, что Джо Венцель находится в любой точке пространства и времени, в любом месте вечно расширяющейся Вселенной с момента зарождение пространства и времени?

— Нет, коллеги, это такая страшная херня, что ну её на фиг! — повторил Роман слова инженера, подлетая к шаттлу.

К сожалению, взрыв аппарата связи с Землёй убил конструктора. Обследовав изрезанный, почти перемолотый в труху труп, Роман убедился, что его бинарный массив давно выветрился.

Предстоял первый тестовый запуск Малыша, который должен сделать то, что не получилось у конструктора — связаться с Землёй. Роман был уверен, что карты памяти с логами погибшего конструктора помогут в запуске Малыша.

Погрузив находки в ИТАК, Роман отправился обратно на Метрополию. По дороге он просмотрел записи, но не нашёл ничего, что указывало бы на проблемы. До самой последней секунды, конструктор бодро докладывал, что «генерация червоточин идёт успешно». Сразу после этих слов в одном из аппаратов системы произошла неизвестная ошибка. Выдав максимальный импульс, он взорвался, повредив остальные аппараты системы. Энергетические выбросы и обломки настигли шаттл и убили конструктора.

— Всё это подозрительно, коллеги, — сказал Роман. — Ничего не предвещало эту ошибку.

Вернувшись на Локус, Роман тут же связался с командой, находившейся на Малыше. К этому времени вся система генерации червоточин отошла так далеко, что даже туннельные коммуникаторы работали с задержкой в почти десять минут. Даже при том, что работали через спутник-ретранслятор, оставленный на половине пути между Локусом и орбитой Малыша.

«Вовремя ты, — сказал Тревор Суитти. — Осталось триста часов до тестового открытия червоточины».

«Рома, ты уже придумал, что передашь на Землю?» — усмехнулась Мейронг.

— Угу, коллеги, — ответил Роман. — Передадим землянам собрание сочинений Тимура Хиджамудинова. Пусть страдают.

«Ха, такую тяжесть мы не сможем перебросить».

Несмотря на шутки, Роман не улыбался:

— Друзья, я ещё раз настаиваю на соблюдении максимальной безопасности.

«Да чего ты так переживаешь? — удивилась Мейронг. — Что с нами может случиться? Не взорвутся же все наши аппараты?»

— Коллега на шаттле с тобой поспорил бы, но не может. Умер от взрыва модуля генерации червоточин.

«Хорошо, — ответил Тревор, — мы перепроверим все модули и протестируем по два раза. Отбой».

Триста часов — чуть менее половины сезона. За это время Роман ещё несколько раз выходил с экспедициями в космос, чтобы облутать старые капсулы с колонистами.

В первые годы после начала проекта «Эксплора» колонисты брали с собой экстравагантные вещи, такие как музыкальные инструменты или древние музыкальные проигрыватели, оружие, статуи или одежду. В те годы, задолго до рождения Романа, у землян была паника. Ведь после Первой волны катастрофы, казалось, что планета вот-вот развалится и надо спасти своё культурное наследие.