Николай Владимиров - Девушка и звездолёт

И снова потянулся лес — бескрайний, дикий, дремучий. Обходя поваленные деревья, девушка медленно брела берегом болота. Первое время она старалась не потерять из вида линию ЛЭП на другом берегу — но заросли и неглубокие овражки попадались всё чаще. Довольно скоро болото ушло в сторону, а ещё через некоторое время Марина обратила внимание, что солнце светит ей не в левый глаз, а сбоку. Бывалый путешественник сразу догадался бы, что произошло — но на свою беду Марина была настоящей горожанкой.

На очередной, бог весть какой по счёту поляне, где лежало несколько поваленных берёз, уставшая девушка рухнула прямо в траву. Гудящие ноги саднило от бесчисленных порезов. Закрыв глаза, через некоторое время Марина услышала поблизости явственно различимое тявканье. Приподнявшись на локте, девушка увидела, как из-под поваленного дерева вылез золотисто-коричневый щенок со странно острой мордочкой и стоящими топориком треугольными ушками. В зубах щенок держал серо-коричневое, с чёрными пятнышками, утиное крыло. За первым щенком выбрался второй — и они начали весёлую возню, отбирая друг у друга добычу.

Какой бы усталой и голодной не была Марина, она не могла не умилиться. К тому же появление щенков означало, что где-то поблизости находится дом, жилище. Девушка несколько раз оглянулась в надежде увидеть выглядывающий из-за деревьев забор или крышу. Тем временем из-под того же дерева вылезла крупная, тощая, рыжая собака с облезлым боком. У собаки была такая же острая мордочка и уши топориком — и пышный рыжий хвост с белом кончиком.

— Не-ет! — от разочарования и усталости Марине хотелось заплакать. — За что? Я домой хочу!..

Удивлённая лиса, (а это была именно лиса), негромко тявкнула. Оба лисёнка прекратили игру, глядя на девушку чёрными глазами-бусинками. Марина пригляделась. От лисьего семейства резко и неприятно пахло. Лиса снова тявкнула. Оставив на поляне измочаленное утиное крыло, лисята юркнули обратно под дерево.

Был уже вечер, когда Марина наконец-то вышла на дорогу.

Дорога была старой, давно заброшенной. Между колеями, среди взломанного тракторными гусеницами бетона росла трава. Рядом, по широкой просеке бодро шагала цепочка знакомых серебристых ажурных мачт с проводами. Уставшая Марина с трудом удержалась, чтобы не расплакаться. «Выбралась! — повторяла она про себя снова и снова. — Боже мой! Неужели я наконец-то выбралась?..».

Если бы солнце стояло хоть чуточку выше, а в усталых ногах было чуть больше сил, она припустила бы бегом. Но сил больше не было — поэтому девушка устроилась на ночлег под поваленным деревом, нарвав и собрав под себя немного травы, даже не заметив гудящих комариных ратей. «Бродяга я!», — вспомнилась ей песенка Раджа Капура из любимого мамой старого индийского фильма.

Утро третьего дня выдалось прохладным — на траву и ствол дерева, на Маринину юбку и блузку легла крупная роса. Идти босиком по дороге оказалось тяжелее, чем по мягкой лесной целине — развороченный тракторами бетон превратился в колючий щебень. К тому же то и дело попадалась чёрная земля или землисто-серая грязь на месте высохших луж. Не выдержав, Марина сошла на обочину — камни встречались и здесь, но их было гораздо меньше.

Девушка слишком устала, чтобы заметить исчезновение птиц. Вчера и позавчера их было много — над головой всё время кто-то кричал, шумел, копошился. Над болотом, над тёмными проплешинами в тростнике летали чайки, а в ночной темноте то и дело слышалось совиное уханье. Теперь же вокруг стояла непривычная тишина, нарушаемая лишь шелестом листвы. Да трудолюбивые муравьи спешили по своим непонятным делам. В лесу то и дело попадались сложенные из сосновых иголок жилища, а через дорогу пролегали тропки, по которым бежали крупные чёрно-красные насекомые. Боясь за босые ноги, девушка старалась миновать их как можно быстрее.

Время приближалось к половине двенадцатого, когда среди деревьев в который раз показался проход. Миновав металлический шлагбаум, девушка вышла на широкую асфальтированную дорогу. Начинаясь примерно в километре, на опушке леса, дорога спускалась вниз, по отлогому склону холма, чтобы, миновав узкую речку, тихо журчавшую в поросших тростником берегах, упереться в наглухо закрытые металлические ворота в бетонном заборе. Рядом стояла кирпичная будочка для охраны с застеклённым окном и гостеприимно приоткрытой дверью.

За забором виднелись знакомые ломаные крыши коттеджей и бетонные заводские корпуса — именно их девушка видела из окна Лёшиной машины. «Старосельск», — вспомнила Марина. На закрытых воротах какой-то чудак намалевал аляповатый рисунок — крылатый кораблик с распущенными парусами, на фоне тёмно-бурого, исчирканного жёлтыми полосами шара, в полукруге из усыпанных белыми цветами зелёных веток. Под рисунком были выведены три крупные белые буквы: «АСР». Над воротами и над дверью будочки трепетали на ветру маленькие белые флажки. Над ломаными крышами домов, над заводскими корпусами в небо медленно, лениво поднимались в небо струйки белого пара. И, если не считать басовитого гудения неких механизмов, доносившегося словно бы из-под земли, вокруг стояла полнейшая, чуть ли не абсолютная тишина.

Обзорный экран бесстрастно показывал пустую площадь перед зданием заводоуправления. Посреди площади в широкой каменной чаше беззвучно журчал фонтанчик — прозрачные струйки играли, переливаясь в ярких солнечных лучах. В стороне раскинулся уютный скверик — светлая тополиная рощица, лабиринт из посыпанных гравием дорожек, вдоль которых стояли деревянные лавочки на витых чугунных ножках. Разноцветные декоративные ромашки на клумбах покачивались под лёгким летним ветерком.

— Докладываю, Арсений Олегович! — поднёс Вадим к губам микрофон. — СПК загружены, генераторы выведены на предрабочий режим, баки полнёхоньки, пассажиры и экипажи уже час, как в гамаках. Люки задраены, за исключением верхних резервных. Только что я отдал приказ о снятии внешних постов. Да, я согласен, что у нас ещё целый час, что мы торопимся. Но в городе и вокруг никого нет. А если что-то случится, то милиционеры уже ничем не помогут, зато сами рискуют опоздать и попасть под выхлоп… Да, и вам спокойного подъёма, Арсений Олегович! До встречи наверху…

Убедившись, что блокпосты на въезде в город и в самом деле сняты, а из четырёх патрульных машин на опустевших улицах осталось только две, Вадим переключил интерком, вызывая Антона Ромацкого, старшего флаг-инженера «Нелли Блай». Началась нудная и муторная, по мнению всех участников абсолютно ненужная, придуманная исключительно для развлечения начальства перекличка. Всякий раз всё оказывалось в полном порядке — чуть меньше двухсот человек на каждом из восьми «бортов», причём количество и размещение соответствовало судовой роли, аккумуляторы заряжены, трюмы полнёхоньки, системы регенерации воздуха ещё со вчерашнего вечера запущены на полную мощность… СП-Генераторы тихо гудели на малых оборотах, и даже находящийся на борту «Колдуньи» девятимегаватный атомный реактор, один из пяти, любезно предоставленных японской стороной, исправно давал энергию и совсем не давал протечек.