Николай Владимиров - Девушка и звездолёт

— Планета Марс, исчирканная каналами, — сразу же истолковал герб Тодд Уолкер. — Кораблик… В детстве мне тоже нравились марсианские повести Эдгара Берроуза, мистер Жолл! Ветки, похоже, яблоневые — только я не понимаю, при чём тут они…

— Послушайте, мистер Жолл! — буквально взорвалась Джинни Гудхъю. Каковы бы ни были ваши возможности, то что вы делаете — незаконно. Даже более чем незаконно — ваши действия подпадают под определение: «Космическое пиратство». Согласно международному праву, все планеты Солнечной Системы находятся вне юрисдикции какого либо из земных государств. И вы…

— Да, мы собираемся занять одну из них… — согласился Жолниров. — Можете назвать это космическим пиратством, если хотите. Замечу только, что без нас планета Марс как была, так и осталась бы необитаемой. Кроме того, мне очень интересно — каким образом, без космического флота, вы рассчитываете помешать нам?

— Пираты! — буквально выдохнула Джинни Гудхъю. — Как это не называй, всё равно это космическое пиратство…

И тут Тодд Уолкер одними губами, еле слышно не произнёс, а буквально выдохнул только одно слово:

— Комета!

— В самом деле! — обрадовался Энтони Лауб.

— Подожди, Джинни! — снова вернул инициативу в свои руки Кази Оллад. — И ты, Тони. В самом деле, мистер Жолл! Боюсь вас разочаровать, но ваш проект не может быть реализован. Не стану касаться юридической стороны дела — мисс Гудхъю с излишней горячностью только что изложила её вам. Но через несколько дней мимо Марса должна пройти комета Мейсона-Хаскелла, причём велика вероятность её падения на Марс. Боюсь, в этом случае четвёртая планета Солнечной Системы надолго сделается непригодной для колонизации…

Не договорив, Кази Оллад ударил себя пальцем по губам. В маленькой комнате сделалось очень тихо. Даже занятые своими делами связисты, которым даже выражать своё отношение к происходящему никак не полагалось, оторвались от экранов.

— Колоссально! — воскликнул Тодд Уолкер.

— Невероятно! — выдохнул Энтони Лауб.

— Познание и творчество, мистер президент! — скромно ответил Жолниров, кланяясь и разводя руки в стороны. — Всего лишь познание и творчество…

Глядя на «космического джентльмена», Кази Оллад почувствовал, что его спина начинает медленно покрываться потом. «Учите математику, если не хотите учить русский…», — снова и снова вспоминал он слова своего предшественника на президентском посту. И тут торжествующий «космический джентльмен» несколько раз судорожно хватанул ртом воздух — словно вынутая из воды рыба. Расстегнув молнию рыжей лётной куртки, уже не таясь, он принялся массировать сердце. Откуда-то со стороны подбежали мужчина средних лет и девушка в серой форме. Но прежде, чем они успели что-то сделать, хватаясь рукой за край пульта, Жолниров медленно сполз на пол.

— Слышь, Лёшкин! — спросила Лика с эдакой хрипотцой в голосе. — Расскажи, как ты с президентшей спал?

Откинувшись на спинку скамейки, Лика закинула ногу на ногу так, что задралась и без тог ничего не скрывавшая короткая кожаная юбчонка. Вытащив изукрашенный стразами черппаховый портсигар, сунув в рот костяной мундштук с раструбом на конце, она принялась раскуривать длинную, похожую на коричневого червячка папироску. Пуская тонкую сизую струйку дыма, Лика поглядывала то на готовые зажечься фонари, то на припозднившегося сизого голубя, с потерянным видом бродившего по плотно утоптанному ногами и птичьими лапами снегу. Голубь был не то больной, не то просто старый — и, видимо, именно поэтому не улетел на ночлег вместе с остальными. Крутившийся перед лавочкой узколицый, похожий на белобрысого хорька Тимоня, чьи редкие сальные волосёнки выглядывали из-под лыжной шапочки, сплёвывал сквозь зубы, стараясь попасть голубю на спину. Раз или два ему это удалось.

— Да не спал я с ней, Свинчакова! — с заметной злостью в голосе возразил сидевший тут же, на лавочке Лёша. Игнорируя голубя, он посматривал на противоположную сторону улицы, где был припаркован чёрный «Porsche Panamera». — Блин, задолбали! Она же девочка и редкостная дура. Прикиньте, до сих пор в сказки верит… Сколько можно повторять…

— Вау, не узнаю Лёшку! — от удивления Лика едва не выронила мундштук. — Аб-балдеть! Чтобы он, да не успел девочку обработать? В жизни не поверю…

— Да спал он с ней, спал… — промахнувшись в очередной раз по голубу, вступился за Лёшину честь Тимоня. — Он п’осто при’наться не хочет. Бои’ся. Ему отец не ве’ит…

Раздасованный очередным промахом — голубь, даром что старый и больной, оказался очень даже резвым, Тимоня поддал несчастной птице ногой. Посыпались перья, голубь взлетел, чтобы шагов через десять приземлиться на снег около неряшливой, доверху забитой урны и беспомощно забиться там с растопыренными крыльями.

За долгие белые ночи Санкт-Петербург платит короткими чёрными днями. С затянутого тучами неба падали редкие белые снежинки. Ярко светились витрины и некоторые окна в домах, стоявших вплотную, стена к стене, на противоположной стороне улицы. По припорошенным белой крупкой тротуарам спешили пешеходы, а по проезжей части, превращая снег у обочин в грязную желтоватую кашу, быстро проезжали машины — некоторые с зажжёнными фарами.

Зато скверик за спиной у компашки казался пришедшим из волшебной сказки. Газоны и тротуар выглядели снежно-белыми, ветви деревьев покрывал лёгкий пушистый снежок, не растаявший, не рассыпавшийся за прошедший день, даже в таком, неярком вечернем свете игравший мириадами крошечных белых и золотистых искр. Впечатление не портили даже неряшливые урны, бесчисленные птичьи следы и недоклёванные голубями куски хлеба, так и оставшиеся лежать на снегу около лавочек.

— А повезло девочке! — задумчиво произнесла Лика, картинно пуская дым из ноздрей. — Блин, и ведь дура дурой. Ну почему она, а не я? Слышь, Лёшкин! Она просто обязана тебя отблагодарить, подарив ночку-другую. Ты бы ей написал или позвонил, когда она сюда приедет. Так сказать, с официальным и дружественным визитом…

— Заткнись, Свинчакова! — гаркнул Лёша так, что с ближайших деревьев посыпался снег, и обернулись прохожие на другой стороне улицы. — Она-то дура, а ты…

— Чо? — удивилась Лика. — Наш Лёшик в дурном настроении? Девочка на небо улетела, а его с собой не взяла? Или у нас что-то бо-бо?..

Боясь запачкать роскошную леопардовую шубку без рукавов, она картинно отвела руку с мундштуком в сторону, стряхивая пепел на снег.

— Заткнись, тля! — повторил Лёша.

— Вау! — воскликнула Лика. — Наш Лёшик так переживает из-за потерянной любви, что крысится даже на старых друзей. Лёшик, милый! Только, пожалуйста, не плакай!.. Мы тебе другую девочку найдём. Красивую-у! Ласковую-у! Покладистую-у!..