Дарья Бобылёва - Неучтенная планета [litres]

– Хорошенький… – мечтательно улыбнулась Алиса.

– Он тебе не зверюшка, – сверкнул очками старик. – Это ж целый живой инопланетянин.

– Внепланетянин… Ну не сердитесь, мы быстренько проедем. Вы и не заметите.

– Ладно уж.

– А если вас вдруг застопорит, гипнозом попробуем, как в прошлый раз.

– Сказал же – ладно!..

– Я бы тоже хотела быть неочеловеком… Только вот эти дырки. Интересно, это больно?

– Меня больше интересует, что он там у себя натворил и кто за ним летит. – Смотритель прибавил скорость. – «Она»… А что, если это служба розыска или полиция? У них есть полиция?

– У них даже государства нет. – Алиса зевнула. – Я подремлю немножко, разбудите меня… потом…

Представитель морфов явно нервничал – черты его лица менялись с такой скоростью, что от этого зрелища укачивало. Только очертания подвижного ротового отверстия сохраняли некоторое постоянство.

– Мы были очень, очень осторожны. Даже не произвели изъятия всех образцов. Мы обращались с пациенткой очень бережно и были очень, очень… – Морф возвел печальные, с поволокой, глаза к потолку, сменил их на фасеточные, отрастил пышные загнутые ресницы и закончил: – …Очень осторожны.

Они шли по длинному коридору, освещенному слепящими белыми лампами. Голова болела от жары и едкого запаха больницы. На полу почему-то хрустел песок.

– Мы провели спинномозговую пункцию. Сами понимаете, без этого никак. Также взяли образец головного мозга – очень, очень осторожно. Ограничились изъятием только одного глазного яблока…

– Заткнитесь, пожалуйста, – вежливо перебил его Селес.

– Мы никак не ожидали подобного исхода, все было сделано крайне бережно и очень ос-то-рож-но.

Неочеловек скрипнул зубами. В коридоре становилось все жарче, по комбинезону расползались темные пятна пота.

– Мы тоже раздосадованы тем, что потеряли пациентку, – морф смиренно сложил на груди все шесть лапок. – Но, принимая во внимание, что для вашего вида смерть не фатальна…

Селес примерился и ударил морфа в брюхо – выше он не доставал. Морф послушно рассыпался на мельчайшие осколки, как хрупкая многоногая ваза, и раскаленный коридор спустя мгновение последовал его примеру.

Приснилось, с облегчением понял Селес и попытался открыть глаза. Но это оказалось не так-то просто – он словно застрял на самой границе пробуждения, когда мозг уже включился, а тело еще не откликается. В густой бархатной темноте плавали округлые багровые фигуры, меняя форму и перетекая одна в другую, как масляные капли в воде. Где-то рядом надсадно выла сирена, переходя от раздражающего плача к механической истерике. Еще почему-то болело свищевое отверстие на шее.

Селес разлепил веки, успел увидеть короткую вспышку света и снова зажмурился. Тело ему практически не подчинялось, даже слух включался и выключался произвольно, вынуждая истеричную сирену неподобающе квакать. Тряска прекратилась, и на голову полилось нечто, запоздало опознанное как холодная вода.

– М-м-м… – выразил он свое возмущение.

В ответ раздались звуки, явно производимые живыми существами. Так Селес понял, что он не на корабле, и его это, как ни странно, не удивило. Потихоньку начали всплывать подробности прошедшего дня – серая коробка в пустыне, встреча с летающим существом, сконструированным вопреки всем законам анатомии, длительный забег по лесам, поющие призраки, аномальная резьба по дереву и…

Селес рывком приподнялся и все-таки открыл глаза, перед которыми от напряжения заплясали разноцветные точки. Окружающая действительность встретила его ярким солнечным светом и оглушительным воем.

– Лежи! – Откуда-то высунулась маленькая рука и потянула его вниз, на обтянутый кожзаменителем диванчик. Щурясь, он огляделся и увидел Алису, которая свернулась клубком между сиденьями. В данный момент она была для Селеса небольшим существом женского пола, которое определенно как-то звали.

– Ты что? – шепотом удивилась Алиса. – Мы тебя второй час разбудить не можем!

– Мне как-то… странно.

– Заболел? Ну, приехали.

Селес потряс головой и осторожно ощупал через ткань комбинезона саднящее отверстие на шее. Края немного припухли – там явно начался воспалительный процесс.

– С добрым утром! – громко поздоровался Смотритель, приведя инопланетного гостя в окончательное замешательство.

– Я сейчас… – неопределенно пообещал тот и опять закрыл глаза.

– Не спи, – попросила Алиса. – Давай вместе бояться. А то Смотритель отказывается.

– А чего надо бояться? – Селес надеялся, что, пока она будет рассказывать, он окончательно все вспомнит.

– Мы на территории землепоклонников. Самая короткая дорога…

– М-м?..

– Это секта такая. Они считают, что Бог не вверху, а внизу. Что планета – это он и есть. Тебе такие никогда не попадались?

– Не помню…

– Значит, не попадались, а то бы запомнил. Лежи, не высовывайся! Пусть думают, что в машине только Смотритель, за одним человеком они, может, и не погонятся.

Машина подпрыгнула на ухабе, Селеса подбросило вверх, и он успел уловить кусочек проносящегося за окном пейзажа – бескрайнего бурого поля с пожухшей травой, кочками и без единого намека на какие-либо постройки или деревья. Алиса стукнулась головой и ойкнула.

– Сиди уж, – буркнул Смотритель. Даже по его седой макушке было заметно, что он нервничает.

– Они выкорчевывают деревья и выравнивают холмы, – заговорщически шепнула Алиса. – Никогда ничего не сеют, а живут под открытым небом. И все бы хорошо, только они… они отрубают себе ноги.

– Ты его до смерти напугать хочешь? – рассердился Смотритель. Видимо, затылком он умел не только передавать эмоции, но и видеть, потому что Селес в этот момент действительно побледнел – правда, не от страха, а потому, что его опять затошнило от вчерашнего самогона.

– Совсем отрубают? – зачем-то уточнил оммо.

– До самой задницы. Чтобы быть ближе к Богу. Ну, то есть к земле.

Чудом сохранившиеся остатки здравого смысла подсказывали Селесу, что без ног гнаться за кем-то гораздо сложнее, чем с ногами, поэтому он немного успокоился. Если землепоклонники так трепетно относятся к почве, что никак ее не используют, им должно не хватать еды, и они, очевидно, занимаются каннибализмом. После всего, что Селесу удалось вспомнить о вчерашнем дне, перспектива быть съеденным безногими религиозными фанатиками не казалась чем-то из ряда вон выходящим. Он мысленно обратился к божественной земле с просьбой разрешить ему стать после съедения призраком и выстукивать робким туристам проклятия по оконным стеклам. И пусть из него сделают тушенку, так он прослужит дольше и, возможно, будет припасен на голодные годы, то есть принесет реальную пользу. У него начинался жар.