Александр Лепехин - Тропа до звезд

Именно реакция тигра на возникший перед носом раздражитель пришла на ум молодому лоцману, когда он узрел Анжело Оосаву в гневе.

Словарный запас ооновца внушал не меньше уважения, чем выбор напитков в его же баре. Вполне возможно, что он мог чему-научить научить как впечатленного Саймона, так и безвременно покинувшую место своего заключения Магду. Именно в адрес последней и оказалось направлено большинство ругательств.

— … Сука! — выдохнул наконец замглавы Четвертого комитета. — Нет, ну как она нас всех… А я тоже молодец, стою, уши развесив, жду чистосердечных признаний, ну или хотя бы оговорок, обмолвок… А тут на тебе!

Остальные благоразумно молчали. Фишер-старший, забыв, судя по всему, что он глава могущественнейшей Семьи, взглядом искал, куда бы спрятаться. Мягков задумчиво опирался на орудийную конечность застывшего «Голиафа», а выскочивший оператор, юркнув за машину, тихонько препирался с главным надзирателем. Охранники выбежали из зала — видимо, занимать места по тревожному расписанию. Саймон же продолжал воздвигаться памятником сосредоточенности недалеко от опустевшей камеры.

Впрочем, молчание никого не спасло. Пропесочив беглянку со товарищи, Оосава напустился на лоцманов:

— А скажите-ка мне, любезный Соломон, что за kusou здесь происходит? — наступал невысокий, относительно собеседника, Анжело. Его оппонент, вытаращив глаза, медленно пятился и порывался поднять руки. — Кем по-вашему, могли бы быть сообщники наших беглецов? Уж не лоцманы ли это?!

Под конец фразы голос ооновца тонко взвился, и ему пришлось прокашляться, чтобы замаскировать конфуз. Ситуацию спас Мягков. Он вклинился между Оосавой и Фишером-старшим — и уставился на первого своим блеклым, но тяжелым взором. Анжело невольно сделал шаг назад.

— Я правильно понимаю, что властные структуры в вашем лице снова горят желанием начать «охоту на ведьм»? — чуть ли не кротко, вкрадчиво прошептал Кирилл, не опуская взгляда.

«Как удав и кролик, — подумал Саймон. — Точнее, два удава. Мастера подковерных извивов и угрожающего шипения».

— Вы что же, всерьез думаете, что Семьи пошли бы на такое ?

Воздев ладони, обвинитель выразительно пожал плечами.

— Мало ли, что я думаю? Факты, Кирилл, факты: только что на моих глазах четыре лоцмана уволокли на закорках четверых арестантов. А еще трое находились при этом по другую сторону решеток — и теперь прикидываются невинными овечками. Madre de Dios…

Но человека в сером оказалось не так-то легко смутить. Он заинтересовано наклонил голову, пожевал губами и осторожно полюбопытствовал:

— Мне кажется, или это старый добрый расизм?

Анжело поперхнулся и сбледнул. Обвинение было серьезным. А Мягков, усугубляя эффект, рубанул:

— Какой смысл нам — нам, уважаемый Оосава, официальным представителям Семей! — так подставляться? Особенно в вашем присутствии? Думайте, пожалуйста, думайте. Не мало, а много думайте. Это полезно.

Бледность ооновца на последних словах оппонента прошла, снова сменившись гневным багрянцем. Он набычился и хотел что-то рявкнуть, но тут вмешался Саймон.

— Я знаю, где наши беглецы.

Немая сцена случилась вновь. Правда, на этот раз присутствующие пришли в себя быстрее. Первым, что любопытно, опамятовался Керн. Он выглянул из-за «Голиафа» и задумчиво почесал кончик носа.

— А, простите, откуда…

— Не откуда, а куда, — перебил его Саймон, а затем обратился к Оосаве. — У вас ведь есть доступ к службе орбитального контроля?

К чести Анжело, тот соображал споро. Хлопнув в ладоши, он скомандовал:

— В катер! — и отдельно, обернувшись: — Керн, наведите тут порядок!

Молодой лоцман прикинул позицию, схватил устремившегося к выходу ооновца за рукав — и шагнул . Не ожидавший подобного, Анжело зашатался, но упал удачно — в кресло. Телохранитель, бдивший возле шлюза, не проявил ни грамма удивления: вошел, кивнул прибывшим, включил голоблок стратегического ИИ. Шагнувший чуть позже Фишер-старший, неизменно сопровождаемый Мягковым, с уважением поцокал языком. Подобные устройства, точнее, целый комплекс, включая и сам искусственный интеллект, стоили больше, чем катер, в котором размещались, и шли в основном на нужды армии.

— Ну? — терпение Оосавы балансировало на той тонкой грани, когда новый взрыв мог последовать буквально через мгновение. Саймон решил не нагнетать.

— Некоторые лоцманы чувствуют не только свои переходы, но и чужие. Я — чувствую, — уточнил он. — Отец тоже, но хуже, — Соломон улыбнулся и развел руками. — Чего не чувствует почти никто, так это вектор. Особенно если это индивидуальный перенос. Нам крупно повезло, что их было четверо — я смог засечь… Не координаты, но примерное направление и дальность. Это где-то рядом.

— Насколько примерные? — буркнул ооновец, выходя на связь с нужными службами. Карта системы уже светилась в центре комнаты, и в данный момент к ней добавлялись точки, эллипсы и касательные. Молодой лоцман покривился.

— Плюс-минус километр. Я не каждый день это делаю…

Оосава оторвался от разговора с диспетчерами и воззрился на Саймона. Остальные тоже потрясенно молчали.

— И он еще прибедняется, — резюмировал Фишер-старший, хлопнув ладонью по колену. — Сынок, напомни, чтобы я поговорил с функционерами Профсоюза о премии. Скажем, пара годовых окладов…

Не вытерпев, Анжело перебил:

— И где?

Саймон запросил доступ, повертел модель, подвигал масштаб. Прикрыл глаза.

— Здесь, — палец обвел область на высоте парковочной орбиты Нового Эдинбурга, с другой стороны планеты относительно местоположения катера. — Трясите контроль, теперь их очередь на вазелин.

Проигнорировав колкость, замглавы Четвертого комитета принялся переругиваться с ответственными лицами. Соломон подвигал носом, хмыкнул и, видимо, пытаясь сгладить неловкость от предыдущей беседы, задал вопрос:

— Анжело, а где ваша секретарша? Вы все сам да сам…

Выкроив мгновение, тот отмахнулся.

— В офисе, на Земле. Ей есть, чем заняться, а в поле я привык работать лично. Svoy glazok smotrok, как русские говорят. Подождите… — лицо Оосавы стало задумчивым, затем он вывел полученные данные на карту. — Этот район пуст. Там никого не было в обозначенное время. И за полчаса до — тоже. Подозрительно как-то даже, удобная орбита, а простаивает…

Нахмурившись, молодой лоцман наклонился вперед и помедитировал на голограмму.

— То есть, вообще ничего?

— Радары, оптика, гравиметрия, — выводил подписанные объемы с информацией ооновец. — Чисто, как у девственницы.

— Оптика, — пробормотал Саймон и сощурился. Мысль не давала ему покоя. — Оптика… Ведь есть на этом камне астрономы?

— Обсерватория на обратной стороне Хаггиса, — при упоминании национального шотландского блюда, давшего название местной луне, Анжело покривился. — Но они выше…