Александр Лепехин - Тропа до звезд

Оосава смотрел на него со странным выражением. Наконец понимающе улыбнулся.

— Не так плохо быть человеком, господин Фишер. У вас тоже есть чувства. И у меня они есть. И даже у старика Шмуэля, — он ткнул пальцем вниз. — Желание их спрятать, чтобы не казаться уязвимым, понятно, простительно и даже разумно. Только не увлекайтесь. Просто совет, ни в коем случае не приказ.

Сначала накрыло волной смущения. Затем появилось желание разозлиться и надерзить. Но оно тоже прошло, и вспомнилась надпись на кольце царя Соломона. Ооновец выходил прав. А Саймон не хотел «делать ему повод считать себя идиотом». Поэтому он вдохнул, выдохнул, кивнул и продолжил рассуждать:

— Хорошо. Тогда я бы предложил сходить туда и посмотреть. Опыт — отец всякой достоверности.

— Согласен и утверждаю, — охотно ответил Анжело. — Вот только есть один небольшой затык.

Лифт прибыл на базовый этаж. Оба пассажира молчали, пока открывались двери, молчали в коридоре до офиса, молчали, пока рассаживались за рабочим столом. Наконец Саймон не выдержал:

— А именно?

— Видите ли, — осторожно начал Оосава, закуривая и глядя куда-то перед собой, в столешницу, — разведывательные подразделения, которыми располагает наш комитет, укомплектованы достаточно специфически.

Лоцман улыбнулся.

— В курсе. Не забывайте, я из Семей.

— Не забываю ни на секунду, — все так же мягко и с расстановкой вымолвил Анжело. — И меня слегка смущает необходимость отправить в поле отряд, состоящий из ваших пусть дальних, но все же родственников.

— Почему? — изумился Саймон. Его собеседник затянулся и выпустил колечко дыма.

— Я им не доверяю, — сознался он наконец. — И как уже говорил, я вообще никому сейчас не доверяю. Возможно, это ошибка. Возможно, я просто старый bakayarou и ahou, но интуиция подсказывает: в этом деле не все так гладко. Вы не обидитесь, если я предположу, что кто-то из Семей ведет в этой мутной воде свою тихую игру?

Снова накатил гнев. Неимоверным усилием воли, натренированным за годы общения с окружающими, юный лоцман смог удержаться от резких слов и промолчать. Впрочем, это не ускользнуло от внимания Оосавы.

— Понимаю ваше… недоумение, — ооновец хмыкнул и кинул окурок в пепельницу. — И не вполне уверен, что сам бы не стал возмущаться. Но просто примите, как данность: замглавы Четвертого комитета не хочет поручать секретное задание спецподразделению, сформированному из лоцманов. Потому что ощущает запах серы .

— И что вы предлагаете в качестве святой воды ? — сквозь зубы поинтересовался Саймон. Его начало отпускать, и на место ярости пришло ехидство. Анжело встал и прошелся вдоль стола.

— У меня есть группа доверенных агентов, — нехотя произнес он, потирая лицо руками. — И я даже могу аккуратно, не привлекая лишнего внимания, собрать их для инструктажа, поставить задачу и благословить в путь. Но все перемещения в пространстве Объединенных Систем, а также за его пределами контролируются, опять же, Семьями. А спугнуть террористов раньше времени мне бы не хотелось.

Взгляд Оосавы снова потемнел, на скулах шевельнулись желваки. Видно было, что он всерьез расстроен и обеспокоен тупиком, в который забрело расследование. Саймон, тоже ощущавший какую-то звенящую, бесполезную пустоту в голове, подметил любопытную мордочку секретарши, заглянувшей в кабинет. Решив, что хозяин помещения слишком погружен в раздумья, он показал девушке два пальца и сделал помешивающее движение. Соледад кивнула и исчезла в направлении кофемашины. Тут лоцмана осенило.

— А что, если я сам их переброшу?

Пару секунд Анжело воздвигался памятником настигнувшей внезапности. Затем его взор оформился, сфокусировался и наполнился смыслом. Пробежавшись вокруг стола, замглавы Четвертого комитета рухнул в кресло и наклонился вперед.

— Если я скажу, что эта идея лишена всякой привлекательности, можете обозвать меня гнусным лжецом. Но, madre de Dios, это опасно. Это очень опасно. Саймон, вы не представляете, на что способны те люди. Я, — он подчеркнул интонацией, — не представляю, на что способны те люди. А у моих агентов не будет возможности вас толком прикрыть. Скорее, вы сами могли бы, после должной подготовки, выдернуть их оттуда, если станет горячо… — Оосава задумался. — Черт, но как же искушает!

— Я верно понимаю, что иных вариантов у нас нет? — из вопроса получилось хмурое бурчание, но за ним скрывалось удовольствие от завуалированной похвалы и предвкушение приключений. Анжело нехотя кивнул.

— Вы ставите меня в неловкое положение. Но, учитывая, что по сравнению с террористической угрозой миру, это затекшая нога против ампутации головы, я вынужден согласиться, — он вызвал меню смарта и ловкими движениями пальцев разослал несколько сообщений. — Тогда действовать будем так. Сейчас я собираю своих людей. Потом — отрабатываем совместное взаимодействие. Тренировки, тренировки и еще раз тренировки. Много времени у нас не будет, поэтому пахать придется на износ. Вы готовы?

— Всегда готов , — вспомнил уроки истории Саймон. — Когда начинаем?

Отношения между лоцманами и спецслужбами не задались с самого начала. Когда Абрахам Фишер волок на собственном, фигурально выражаясь, хребте порывающийся упасть в атмосферу Юпитера «Фархад», он и представить не мог, что буквально через пару месяцев окажется в застенках. Причем не один, а вместе со всеми «телепортерами» — как их тогда называла пресса, — которых удалось вычислить, изловить и удержать.

Участники инициативной группы « Veritas» , бывшие сотрудники бывших силовых структур, на суде оправдывали свои действия заботой о будущем человечества. Они приводили достаточно разумные доводы: сила, которой обладали лоцманы, должна была быть изучена, познана, приструнена и поставлена под контроль. И сделано для этого оказалось немало.

Под содержание подопытных и проведение потребных исследований оказался оборудован уникальный научный комплекс — на Луне, в заброшенной гелиевой шахте, где-то на территории кратера Нансен. Каждый из «объектов» принудительно погрузили в полубессознательное состояние. Возле каждого постоянно находилось трое сменяющихся охранников, готовых в любой момент, если им хоть что-то покажется подозрительным, применить электрошок и экспресс-инъекторы с транквилизаторами. Посреди основного блока разместили даже экспериментальный на тот момент генератор искусственной гравитации — в надежде сбить наведение заключенным. И постоянно, непрерывно проводили разнообразнейшие эксперименты. Далекие от понятия «гуманность».

Однако ни одна тайна не способна хранить себя вечно. В прессу просочились сначала слухи, а затем и достоверная информация об исчезновениях людей «со способностями». Кто-то слил данные о готовившейся операции, кого-то замучила совесть, и он решил во всем сознаться. Второй вариант, к слову, многим казался не слишком достоверным, но когда по планете прокатились массовые демонстрации с требованиями прекратить опыты на людях — обсуждать эту тему стало как-то недосуг.