Роберт Хайнлайн - Пасынки Вселенной. История будущего. Книга 2 [сборник litres]

Вторая его жена, безымянная, после потери зуба держалась от него в стороне.

По всем уравнениям выходило, что, даже разденься они догола и выбрось ножи, ему придется потратить на топливо по крайней мере несколько драгоценных, незаменимых древних книг.

Он предпочел бы расстаться с одной из своих жен.

И он решил сесть на одну из лун.

И снова удача. Совпадение настолько маловероятное, что можете в него не верить, – но спутник оказался пригодным для жизни людей. Не хотите – не верьте; возникновение нашей собственной планеты настолько же маловероятно. Это просто редкостная случайность.

Удача Хью оказалась такой же редкостной случайностью.

На следующем этапе вновь помог гений создателей корабля. Хотя Хью и научился управлять своим суденышком в космосе, где есть место для маневра, посадка – совсем другое и очень непростое дело. Он неминуемо разбил бы любое судно, созданное до «Авангарда». Но создатели корабля знали, что шлюпкой будет управлять по крайней мере второе поколение астронавтов. Неумелым пилотам придется летать без посторонней помощи. Древние инженеры учли это.

Хью ввел шлюпку в стратосферу и победоносно направил ее по гибельному курсу.

Автопилот перехватил управление.

Хью бушевал и ругался такими словами, которые переключили на себя восторженное внимание Алана, до того созерцавшего звездное небо за иллюминатором. Но что бы он ни делал, судно не реагировало. Оно двигалось своим курсом, выровнялось на высоте в тысячу футов и не меняло ее, несмотря на усилия Хью.

– Звезды пропали!

– Я знаю.

– Но Джордан! Хью, что с ними случилось?

Хью взглянул на Алана:

– Я – не – знаю – и – не – хочу – знать! Сиди с женщинами и не задавай глупых вопросов.

Алан неохотно ретировался, бросив взгляд на поверхность планеты и яркое небо. Зрелище заинтересовало его, но не слишком – его способность удивляться уже почти перегорела.

Только спустя несколько часов Хью обнаружил, что имеется еще одна группа лампочек, манипуляции с которой запустили механизм посадки. Он действовал методом проб и ошибок и не выбирал места высадки. Однако недремлющее око автопилота передало информацию в «мозг»; субмолекулярный механизм начал сравнивать и корректировать. Корабль мягко приземлился посреди холмистой прерии рядом с небольшой рощицей.

Появился Эртц.

– Что случилось, Хью?

Хью указал на иллюминатор:

– Мы на месте.

На большее его не хватило – сказывались усталость и эмоциональное истощение. Несколько недель он боролся с кораблем, плохо понимая, что именно нужно делать, боролся с голодом, а в последние дни и с жаждой. Много лет он жил одной страстной надеждой – и теперь у него почти не осталось сил радоваться.

И все же они приземлились, они завершили Путешествие Джордана. Он был счастлив, и он очень устал.

– Джордан! – Эртц не мог сдержать восклицания. – Давай выйдем!

– Давай.

В воздушном шлюзе стоял Алан, за ним сгрудились женщины.

– Прилетели, капитан?

– Заткнись, – сказал Хью.

Женщины столпились возле иллюминатора; Алан с важным видом порол чушь, объясняя им, что они видят снаружи. Эртц открыл последнюю дверь.

Внутрь хлынул свежий воздух.

– Холодно, – произнес Эртц. На самом деле температура была всего лишь на каких-нибудь пять градусов ниже, чем постоянная температура на корабле, но Эртц еще не знал, что такое «погода».

– Ерунда! – фыркнул Хью, раздраженный малейшей критикой в адрес «его» планеты. – Тебе просто кажется.

– Возможно, – отступил Эртц. После неловкой паузы он предложил: – Выходим?

– Конечно. – Преодолев собственную робость, Хью оттолкнул его и спрыгнул с пятифутовой высоты на землю. – Давайте – здесь здорово.

Эртц спрыгнул следом и встал рядом. Больше они не решались сделать ни шага.

– Просторно, да? – хрипло произнес Эртц.

– Ну, так и должно было быть, – отрезал Хью, злясь на себя за то же чувство потерянности.

– Эй! – Алан осторожно выглянул из люка. – Можно спускаться? Как там?

– Давай.

Алан бесстрашно перевалился через край, оглянулся и присвистнул: «Боже мой!»

Свою первую вылазку они совершили за пятьдесят футов от корабля.

Они держались кучкой и старались не спотыкаться на странной неровной палубе. Ничего необычного не произошло, пока Алан не оторвал взгляда от земли и не обнаружил, впервые в своей жизни, что ни стен, ни потолка нет. Голова его закружилась, накатил острый приступ агорафобии; он застонал, закрыл глаза и повалился на траву.

– Какого Хаффа… – начал Эртц, озираясь, – и повалился рядом.

Хью держался из последних сил. Он упал на колени, но не позволил себе лечь на землю, лишь оперся на руку. У него все же было преимущество – он подолгу смотрел в иллюминатор, а ведь и Алан с Эртцем не были трусами.

– Алан! – пронзительно закричала его жена от двери шлюпки. – Алан! Вернись!

Алан приоткрыл один глаз, сфокусировал зрение на корабле и снова припал к земле.

– Алан! – скомандовал Хью. – Прекрати! Садись.

Тот сел с видом человека, которому нечего больше терять.

– Открой глаза!

Алан осторожно подчинился, но снова поспешно закрыл их.

– Посиди спокойно, и все пройдет, – добавил Хью. – Я уже в порядке.

В подтверждение своих слов он поднялся на ноги. Голова еще кружилась, но он справился. Эртц тоже сел.

Солнце пересекло уже немалую часть неба, времени прошло столько, что и упитанный человек успел бы проголодаться, – а они уже давно не ели досыта. Даже женщины вышли наружу, – точнее, их вытолкали. Они не решались отойти от корабля и сидели тесной кучкой. Однако мужская половина уже освоилась ходить поодиночке даже в открытых местах. Алану было теперь нипочем отойти и на пятьдесят ярдов от корабля, что он с гордостью проделал несколько раз на виду у женщин.

В одну из таких вылазок он заметил маленького зверька, чье любопытство пересилило осторожность. Нож Алана остановил его. Алан подобрался к нему, схватил добычу за ногу и гордо принес Хью.

– Посмотри, Хью! Добрая еда!

Хью посмотрел одобрительно. Его первый непонятный страх прошел. Теперь его переполняло теплое глубокое чувство обретенного дома. Это было хорошим предзнаменованием.

– Да, – согласился он. – Добрая еда. Отныне и навсегда, Алан, добрая еда.

Поскольку Хайнлайн написал «Вселенную» в виде повести, вторая часть истории должна была содержать тему всего короткого романа, состоящего из двух повестей: конфликт приобретенного опыта и ортодоксальности общепринятой мудрости. Он назвал ее «Здравый смысл», поскольку именно этими словами ограниченные и закосневшие мозги требовали называть свою ортодоксальность. «Здравый смысл» вечно ошибается.