Роберт Хайнлайн - Пасынки Вселенной. История будущего. Книга 2 [сборник litres]

Я так и не знаю, кто был прав в том споре. В последующие несколько недель мы бы чувствовали себя куда спокойней и уверенней, если бы были убеждены, что народ твердо нас поддерживает. Пока мы лишь были временными правителями страны и по ночам не осмеливались выходить на улицу в униформе меньше чем вшестером.

О да, теперь у нас появилась униформа – по комплекту на каждого. Ее шили из самой дешевой ткани в стандартных армейских размерах: слишком большой и слишком маленький – мне мой мундир был мал. По мере того как мундиры поступали через канадскую границу, мы спешили одеть в них армию – белые повязки на руке уже никого не удовлетворяли.

Помимо наших простеньких серо-голубых комбезов можно было увидеть иностранные мундиры добровольческих бригад, прибывших из-за рубежа, и причудливые одеяния коренных американцев. Мормонские батальоны надели тоги и отрастили бороды. Они шли в бой, распевая давным-давно запрещенный гимн: «Вперед, вперед, святые люди!» С тех пор как мормоны получили обратно их чтимый Храм, штат Юта, центр мормонов, стал самым надежным штатом среди тех, в которых мы установили контроль. Была своя униформа и у католического легиона, и это было полезно, потому что мало кто из них говорил по-английски. Солдаты христианского движения также носили совсем иные мундиры, и это было понятно, потому что они оказались соперниками нашего братства уже в подполье и не одобряли нашего выступления, полагая, что следовало подождать еще. Наконец, армия Иеговы, набранная в резервациях париев на северо-западе и усиленная добровольцами со всего мира, носила мундиры, которые можно описать лишь одним словом: «эксцентричные».

Хаксли осуществлял тактическое командование всеми этими частями. Но это была не армия, а просто толпа людей.

Единственное утешение заключалось в том, что армия Пророка была невелика. В ней было меньше двухсот тысяч человек – в основном внутренняя полиция, а не войска, и из этого числа лишь немногие смогли пробиться в Новый Иерусалим и укрепить дворцовый гарнизон. К тому же США уже сто лет не вели войн, поэтому Пророк не мог набирать добровольцев из числа ветеранов.

Правда, и мы были лишены возможности это сделать. Большая часть боеспособных солдат и офицеров была разбросана по всей стране и охраняла узлы связи и прочие ключевые пункты больших городов – нам нелегко было найти людей даже для этой работы. Штурм Нового Иерусалима заставит, как многие понимали, наскрести все, что осталось.

Это мы и старались сделать, и теперь задыхались под грудами бумаг, из-за чего дни, проведенные в Генеральном штабе, казались тихими и безмятежными. У меня уже было тридцать помощников, и я понятия не имел, чем половина из них занималась. Кроме того, я тратил массу времени, отгоняя от кабинета Хаксли «очень важных граждан», которые жаждали помочь революции.

В эти дни случился один инцидент, который был совершенно незначителен на общем фоне, но оказался важным для меня лично. Однажды моя главная секретарша вошла в кабинет со странным выражением на лице.

– Полковник, – сказала она, – вас хочет видеть ваш брат-близнец.

– Что? У меня нет братьев.

– Сержант Ривс, – пояснила она.

Он вошел, мы пожали друг другу руки и обменялись приветствиями. Я действительно был очень рад его видеть и рассказал ему обо всех распроданных мной заказах, о которых я не смог ему сообщить. Я извинился за это, оправдываясь перипетиями военной службы, и добавил:

– Да, кстати, я нашел вам нового клиента в Канзас-Сити. Магазин Эмери, Бэрда и Тейера. Можете воспользоваться.

– Я постараюсь, спасибо.

– Я не знал, что вы солдат.

– Да я и сам не знал. Но я стал им, когда мой пропуск… э-э-э… потерял силу.

– Простите меня за это.

– Не стоит извиняться. Я научился обращаться с бластером, и у меня довольно неплохо получается с гранатами. Меня признали годным для участия в операции «Удар».

– Ой-ой, это условное обозначение совершенно секретно.

– В самом деле? Надо будет сказать нашим ребятам. А то они, по-моему, этого не понимают. Как бы то ни было, я в этом участвую. А вы? Или я не должен об этом спрашивать?

Я переменил тему:

– Вам нравится в армии? Планируете сделать тут карьеру?

– Да, нравится… но не настолько . Но я пришел, чтобы задать вопрос вам, полковник. А вы сами ?

– Что?

– Когда все закончится, вы останетесь в армии? Думаю, с вашим послужным списком у вас тут все получится – мне-то они ничего хорошего не предложат, когда веселье закончится. Но если вдруг вы ничего такого не планируете, то как вы насчет текстильного бизнеса?

Вопрос меня удивил, но все-таки я ответил:

– Ну, честно говоря, мне это понравилось – по крайней мере, в части продаж.

– Отлично. Я, конечно, потерял прежнюю работу, но я всерьез подумываю о том, чтобы запустить собственный бизнес и одновременно поработать представителем разных производителей. И тут мне будет нужен партнер. Как вам такое?

Я обдумал это.

– Не знаю, – медленно произнес я. – Я не заглядываю в будущее дальше, чем до операции «Удар». Может быть, я останусь в армии, хотя не могу сказать, что военная служба нравится мне так же, как нравилась когда-то… слишком много бумажек, которые нужно оформить и подписать. Не знаю. Думаю, на самом деле я просто хотел бы сидеть под своею виноградною лозою и своею смоковницею.

– «…И никто не будет устрашать их», – закончил он за меня. – Хорошая мысль. Но почему бы вам, сидя под этим деревом, не развернуть несколько штук ситца? Ведь урожай с виноградника может подвести. Подумайте над этим.

– Я подумаю. Я обязательно подумаю.

Мы с Мэгги поженились за день до штурма Нового Иерусалима. Медовый месяц продолжался ровно двадцать минут, пока мы стояли, держась за руки, на пожарной лестнице возле моего кабинета. А потом я полетел с Хаксли в район, где планировалось наступление. Во время штурма я был на флагманском наземном крейсере. Я попросил разрешения сесть за штурвал истребителя, но Хаксли отказал мне в просьбе.

– Зачем, Джон? – сказал он. – Войну мы не выиграем в воздухе. Она решится на земле.

И он, как всегда, был прав. У нас было очень мало ракет и еще меньше надежных пилотов. Большая часть ВВС Пророка была выведена из строя на земле, многие летчики бежали в Канаду и другие страны и были там интернированы. С оставшимися самолетами мы могли только периодически бомбить Храм и Дворец, чтобы они не высовывались наружу.

Но мы не могли нанести им серьезный урон, и это было известно и нам, и им. Несмотря на свое причудливое убранство снаружи, под землей Дворец был самым прочным бомбоубежищем из когда-либо построенных. Он был рассчитан на прямое попадание атомной бомбы без ущерба для персонала, прячущегося в его глубочайших туннелях – а именно там Пророк и проводил свои дни, можете быть уверены. Даже та часть, что поднималась над землей, была относительно неуязвима для обычных бомб, которые мы использовали.