Роберт Хайнлайн - Пасынки Вселенной. История будущего. Книга 2 [сборник litres]

– Возможно. Но мы не можем ждать четыре дня.

– Почему?

– Ситуация не позволит.

– И моя тоже, – вставил Барстоу.

Лазарус перевел взгляд с одного на другого.

– Гм? В чем проблема? Что стряслось?

И они объяснили.

Форду и Барстоу предстояла невероятно сложная задача – совершить замысловатый и утонченный обман, причем тройной, выглядевший по-разному для Семейств, для общественности и для Совета Федерации. И каждая его сторона была сопряжена с уникальными и, возможно, непреодолимыми трудностями.

Форду некому было довериться, поскольку даже самые приближенные члены его персонала могли быть заражены бредовой мечтой о фонтане молодости… а могли и не быть, но выяснить это было невозможно, не раскрыв сути заговора. Несмотря на это, он должен был убедить Совет, что предпринимаемые им меры – самые лучшие для достижения цели Совета.

Кроме того, необходимо было ежедневно публиковать новости, убеждавшие граждан в том, что их правительство вот-вот добудет для них «секрет» вечной жизни. С каждым днем новости должны были становиться все подробнее, а ложь все более искусной. Задержка приводила народ в волнение, и люди сбрасывали покровы цивилизации, превращаясь в неуправляемую толпу.

Совет ощущал нарастающее давление со стороны народа. Форд дважды был вынужден ставить на голосование вотум о доверии, второй из которых он выиграл с перевесом всего в два голоса.

– Следующий мне не выиграть, – сказал он. – Нужно что-то предпринимать.

Проблемы Барстоу были иными, но не менее неприятными. Ему требовались сторонники, поскольку его задача заключалась в том, чтобы подготовить все сто тысяч семьян к исходу. Чтобы исчезнуть быстро и тихо, они должны были понимать, что происходит, еще до того, как придет время грузиться на борт. И все же он не осмеливался чересчур рано рассказать им правду, ибо среди такого количества людей наверняка оказались бы глупцы и упрямцы… и хватило бы одного придурка, чтобы превратить в руины весь план, выдав его охраняющим их прокторам.

Вместо этого он вынужден был пытаться найти лидеров, которым он мог бы доверять, убедить их и надеяться, что те убедят остальных. Ему требовалась почти тысяча надежных «пастырей», которые гарантировали бы, что, когда придет время, его народ последует за ним. Но само количество требовавшихся ему сторонников было столь велико, что кто-то из них наверняка мог проявить слабость.

Хуже того, ему нужны были другие сторонники для еще более рискованной цели. Они с Фордом договорились о плане, пусть и не слишком надежном, но позволявшем выиграть время. Суть его заключалась в том, чтобы малыми долями делиться технологией, которую использовали Семейства для отсрочивания симптомов старости, делая вид, будто в сумме вся эта технология и есть тот самый «секрет», Чтобы совершить данный обман, Барстоу требовалась помощь биохимиков, эндокринологов, специалистов по симбиотике и метаболизму и прочих из числа Семейств, а тех, в свою очередь, должны были подготовить к полицейским допросам самые опытные психотехники, поскольку обман должен был оставаться нераскрытым даже под воздействием сыворотки правды. Требовавшееся для этого ложное гипнотическое внушение было куда сложнее, чем обычная блокировка против лишней болтливости. Пока что их план работал… и не так уж плохо. Но с каждым днем все сложнее становилось объяснять возникающие несоответствия.

Долго так Барстоу продолжать не мог. Основная масса семьян, вынужденно пребывавшая в неведении, выходила из-под контроля даже быстрее, чем обычная публика. Они вполне обоснованно злились на то, как с ними поступали, и ожидали, что кто-то из представителей власти что-то предпримет – чем быстрее, тем лучше!

Влияние Барстоу на его сородичей таяло столь же быстро, как и влияние Форда на Совет.

– Четыре дня нам не протянуть, – повторил Форд. – Может, часов двенадцать… самое большее сутки. Совет собирается на новое заседание завтра днем.

Барстоу с тревогой взглянул на него:

– Не уверен, что сумею столь быстро их подготовить. Наверняка будут проблемы с погрузкой.

– Об этом можете не беспокоиться, – бросил Форд.

– Почему?

– Потому что, – бесстрастно ответил Форд, – любой, кто останется, умрет – если ему повезет.

Барстоу молча отвел взгляд. Впервые кто-то из них открыто признал, что речь идет не об относительно безобидном политическом крючкотворстве, но об отчаянной и почти безнадежной попытке избежать резни… и что сам Форд при этом находился по обе стороны баррикады.

– Что ж, – живо заговорил Лазарус, – теперь, когда вы все обсудили, займемся делом. Я могу посадить «Чили» в… – Он замолчал, быстро подсчитывая, где на орбите будет находиться корабль и сколько времени займет перемещение его в нужную точку. – …Скажем, в двадцать два по Гринвичу. Добавим для надежности еще час. Как насчет семнадцати часов по времени Оклахомы завтра днем? Собственно, уже сегодня.

Остальные двое облегченно вздохнули.

– Вполне устроит, – согласился Барстоу. – Постараюсь подготовить их так, как только сумею.

– Ладно, – кивнул Форд, – если быстрее не получается… – Он на мгновение задумался. – Барстоу, я немедленно отзываю всех прокторов и правительственный персонал внутри резервации и перекрываю все входы. Как только закроются ворота, можете все им рассказать.

– Хорошо. Сделаю все, что смогу.

– Что-нибудь еще, прежде чем мы закончим? – спросил Лазарус. – Да, кстати… Зак, давай-ка лучше выберем место, где мне сесть, а то я могу своим выхлопом укоротить немало жизней.

– Гм… да. Подлетай с западной стороны. Я поставлю стандартный причальный маркер. Хорошо?

– Хорошо.

– Ничего хорошего, – возразил Форд. – Нам придется послать ему приводной сигнал.

– Ерунда, – бросил Лазарус. – Я могу сесть хоть на верхушку памятника Вашингтону.

– Только не в этот раз. И пусть вас не удивляет погода.

Приближаясь к «Чили», Лазарус подал сигнал с шлюпки. К его облегчению, ему ответил передатчик «Чили» – он мало доверял оборудованию, которое не ремонтировал сам, а долгие поиски «Чили» в данный момент могли оказаться гибельными.

Рассчитав относительное направление, он включил двигатель шлюпки, совершил сальто и затормозил, самодовольно отметив, что ему потребовалось на три минуты меньше обычного. Пристыковав шлюпку, он поспешил внутрь корабля и начал посадочный маневр.

На вход в стратосферу и облет двух третей земного шара ушло ровно столько времени, как он и предполагал. Часть того времени, что он провел в дрейфе, он потратил на осторожные маневры, чтобы не особо напрягать старые и изношенные инжекторы. Затем он вошел в тропосферу и начал снижаться; обшивка корабля раскалилась, но не до опасного уровня. Наконец он понял, что имел в виду Форд, говоря о погоде. Оклахому и часть Техаса покрывал толстый густой облачный покров, что слегка удивило Лазаруса и отчасти даже его порадовало, напомнив о старых временах, когда погода не поддавалась контролю и ее приходилось принимать как данность. По его мнению, жизнь частично утратила вкус, когда погодные инженеры научились обуздывать стихию. Он надеялся, что на их новой планете – если они ее найдут! – погода будет приятной и бодрящей.