Людмила Макарова - Мудрец и король

Асиана прыгнула в гондолу. Мальчишка испуганно вскрикнул. Воздушный змей, ожидавший когда освободится посадочный круг, дернулся, заложил крутой вираж и рванул прочь.

— В воздух, если жизнь дорога! — крикнула черная невеста.

Она выдернула из пацана липкий страх, раздавила и оглянулась, воспользовавшись секундной передышкой. Шар запыхтел, раздуваясь. Слишком медленно! Но юркнуть сейчас в туманный проход означало попасть в мудреный лабиринт переходов, открывающийся в башне Звездочета потайной дверью со знаком пирамиды.

В миг, когда мальчишка призвал самый непокорный и злобный из всех ветров побережья, а гондола практически оторвалась от земли, Асиана сняла заклятие, переплавлявшее каменистую почву в смертельное оружие. На секунду раньше, чем следовало — в предплечья впились цепкие пальцы, жгучая петля удавки скользнула к шее.

— Разворачивайся! — отрывисто бросил мастеру один из сыщиков. — Высадишь нас на плато.

— Э-гей! На плато! — радостно закричал юный мастер и раскинул руки навстречу запретным ветрам. Звезды сорвались с небосклона и помчались вскачь. Шар закрутило и понесло в сторону так, что затрещала накрепко спаянная с ним гондола. Королевские ищейки повалились на пол, увлекая стреноженную жертву.

«Ничего, — усмехнулась про себя Асиана, катаясь с ищейками в мягких перьях. — Не только вы знаете магические рисунки и повадки чужих кланов. Теперь и я тоже. Мудрец велел доставить меня живой и невредимой, верно? Кинжалы в ножнах, жертва покорна. Удачный день, господа сыщики»!

— Ты что делаешь, мерзавец?!

Свист ветра заглушил ответ. Мальчишка, сиганувший из гондолы, болтался где-то снаружи, на страховке. Не пристало ему — бесстрашному покорителю воздушного океана, сидеть с пассажирами!

— Он под заклятием! — крикнул второй сыщик, встав на четвереньки. И близко-близко увидел изумрудные глаза пленницы. Удавки ползали по ней точно змеи, которые не находили себе места на раскаленных углях.

— Что такое…

Новый рывок повалил его на пол. Морские ветра сцепились с нагорными. Воздухоплаватель, впавший от их схватки в неописуемый восторг, дергал за усы седые воздушные потоки. И заливаясь истеричным смехом, выкрикивал в ночное небо обрывочные заклинания.

— Я сниму ее заклятие! — закричал напарник откуда-то из-за огромных изумрудных глаз.

— Нет! Он перепугается, мы разобьемся. Просто заставь его сесть!

Шар, растрепанный ветрами, устремился вниз, чудом проскочив между скальными зубцами. Башня, плато и неприветливый край, перекрытый ловушками королевских проводников, остались позади. Совсем близко ветер заигрывал с землей, взбивая пыль на извилистых дрогах. Пора.

Днище гондолы вспорола ослепительная молния. Пленница вывалилась на горный склон. Плетеный каркас, в котором выжгло огромную дыру, содрогнулся и рывком стянул поврежденную диафрагму, тщетно стараясь сохранить целостность корзины. Обгоревший пух вымело напором ветра, который захлестнул оглушенных сыщиков. Без перьевого покрытия взорванная гондола напоминала дырявое переплетение черных ветвей.

— За ней! — простонал старший сыщик, намертво зажатый стянувшейся диафрагмой.

— А-а! — задыхаясь, заорал насмерть перепуганный мальчишка, очнувшись снаружи. Искалеченный шар потерял ветер, гигантским мячиком перепрыгнул каменистую осыпь и скрылся из глаз.

Брызнул по склону черный бисер, встала среди острых камней белоснежная кружевная дверца и захлопнулась в нескольких шагах от королевской ищейки. С неба, закрыв собой звезды, упал дракон. В его раскрытой пасти клокотало голодное пламя. Взмахивая чешуйчатыми крыльями, он нацелился сесть, уцепившись изогнутыми когтями за каменный выступ.

— В ущелье! — прохрипел сыщик боевому магу, восседавшему на крылатом чудовище. — Давай в ущелье, перехвати их… Потом за мной… — прошептал он, обхватил руками разбитую голову.

С неба, рассекая упругий воздух, упал второй дракон, сделал головокружительный пируэт у самой земли и умчался за своим собратом, распластанной тенью скользя вдоль отвесных стен обрыва.

На другом конце света Асиана влетела в какие-то непролазные джунгли.

Над головой и под ногами перекручивались сросшиеся древесные стволы и склизкие лианы. Перевитые заросли клочками свисали с уродливых деревьев и тянулись к заболоченной почве пучками воздушных корней. Извращенная жизнь кишмя кишела в этой вывихнутой сельве: все вокруг чавкало, ползало и размножалось. С ветки на ветку, постоянно промахиваясь, перелетали двухголовые попугаи. Их головы отчаянно орали, ругаясь между собой.

Асиана зажмурилась, снова открыла глаза и приподнялась, разглядывая раскинувшийся вокруг мирок. Совсем рядом с мерным гуканьем закачался рогатый бурдюк. Кривокрылый пернатый уродец, которого сгубило любопытство, с шумом и треском сорвался с ветки. Падая, он попытался клюнуть гостью в плечо той головой, что оказалась ближе. Асиана отшатнулась, села и коснулась рассеченной щеки тыльной стороной ладони. Сил у нее хватило только на то, чтобы немного унять боль в теле и остановить кровь. Ее знобило от перенапряжения и усталости. То, что она с таким трудом выведала, не укладывалось в голове.

«Теперь мне нужен мудрец, который объяснит, что сказал мудрец! Чего я о тебе не знаю, светлый господин Диам-Ай-Тер? — мысленно спросила Асиана королевского стражника. — И чего я не знаю о тебе, темный господин Хемар-Хел-Грал»?

Кровожадному бастарду с самого начала подыгрывали королевские мудрецы.

А о стражнике, который мог бы его остановить, они и слышать не захотели!

Под черным крылом темного князя сейчас самое безопасное место в королевстве. Это невероятно, но это так. Что ж… Страшных тайн у сестер Великой матери всегда полные карманы. Хватит и на светлых господ, и на темных, и на высших магов, и на простых смертных по обе стороны границы туманов. Одна магия разлома чего стоит! Мерсен еще пожалеет, что поспешил закончить разговор и натравить на нее королевских ищеек!

Что-то тяжело шлепнулось на колени.

Асиана стряхнула с себя извивающиеся тела сросшихся сороконожек и застонала от омерзения.

«Убей их всех ради меня, Владимир Логинов, — прошептала она, — Убей их всех»…

Она закрыла лицо руками, повалилась на бледно-зеленую траву, свитую в толстые гнезда, и заплакала.

Наступивший день принес с собой долгожданное умиротворение. С самого утра до Ильи никому не было дела. Он валялся в кровати сколько хотел, с наслаждением смывал с себя походную грязь, слонялся по постоялому двору, разглядывал из-за забора диковинные изделия мастеров и стоянку гужевого транспорта, завтракал и пил прохладный лимонад, прислушиваясь к разговорам рудокопов, возвращавшихся с нелегких вахт, наблюдал за всей это грубоватой и пестрой публикой и думал о том, как прост и безобиден был бы мир Соединенного Королевства, если бы ограничивался этим утром и этим измерением…